— Мне кажется, я нашел интересный вариант оплаты.
Представитель хунхузов застыл этаким живым изваянием — но осознав, что без ясно выраженного интереса никакого продолжения не будет, подчеркнуто уважительно попросил хозяина поделиться с ним драгоценным жемчугом своих мыслей.
— Ходят слухи, что на портовых складах в Гуанчжоу или Шанхае можно найти много интересного. К примеру, опиум. Или шелк. Опять же, там встречаются иноземные торговцы, у которых наверняка найдутся богатые родственники…
Заинтересованно хмыкнув, генерал Ю Цао задумчиво огладил жиденькую бородку.
— Конечно же, в таком деликатном деле необходимо соблюдать определенную осторожность, позаботившись о том, чтобы исполнители ничего и никому не смогли рассказать.
Вновь огладив чахлую растительность на заплывшем жиром подбородке, гость вежливо улыбнулся:
— Конфуций говорил: нетерпеливость в малом разрушает великие замыслы…
Гостеприимный хозяин понятливо улыбнулся:
— Конечно, решать только вам. Подумайте, посоветуйтесь с другими уважаемыми генералами. Пока же нам стоит обсудить, где и как вы получите ваш последний заказ.
Через неполный час, проводив «дорогого партнера» и оставшись в полном одиночестве, Игорь Дымков добил графинчик кедровой настойки и задумчиво повертел в пальцах «Паркер». Хотя дружба и заигрывания с хунхузами не входили в официальные служебные обязанности директора-распорядителя Русской Дальневосточной компании, это отнюдь не избавляло его от необходимости писать докладные записки своему командиру. И пожалуй, единственному настоящему другу!.. Вернее будет сказать, старшему товарищу, советы которого не раз помогали в самых разных жизненных ситуациях. Кстати, неплохо было бы с ним поговорить насчет одной горничной-кореянки…
— А если Лиен и в самом деле родит мне сына?..
Для середины февраля погоды в Санкт-Петербурге установились удивительно мягкие, в чем искренне верующие христиане северной Пальмиры все как один непременно усматривали знак. Потому что почти полное отсутствие мерзкого влажного ветра, яркое солнце в чистом небе и легкий морозец, не позволяющий снегу раскиснуть в лужи или превратиться в серую грязную жижу… Нет, по отдельности все это было не удивительно и очень даже привычно. Но все сразу? Да еще и в преддверии светлого праздника Сретения Господня?!
[70] В общем, это был тот редкий случай, когда православные, католики и даже протестанты разом сошлись во мнении — что это определенно Знак божий!.. Малочисленные представители других конфессий и атеисты (да-да, в просвещенной Российской империи была и такая экзотика) просто наслаждались редким на Балтике погожим деньком. Состоятельная публика из высшего общества совершала свой дневной моцион в открытых выездах, люди попроще обходились наемными фаэтонами и пролетками — а обычные мещане просто гуляли по выметенным и посыпанным песочком тротуарам.
Цок-цок-цок…
Звон подков по мостовым регулярно заглушался тарахтеньем мотоколясок и неприятными сигналами их «лягушек» — то есть ручных рупоров, противное звучание которых поневоле заставляло вспомнить мелких земноводных квакуш. Зато никто не мог заявить, что он-де не слышал предупреждающего сигнала: попробуй его не услышь, когда от пары-тройки повторений у непривычного человека даже зубы ныть начинают!
Кстати, старшие родственники «лягушек», украшавшие собой дорогие лимузины марки «АМО», звучали куда громче, но морщиться и посылать кучу проклятий никто не спешил. Во-первых, было тех лимузинов — неполная дюжина на весь Санкт-Петербург (не считая автомоторов Императорского гаража, но они шли по особому счету). Во-вторых, все прочие авто представительского класса тоже стоили дорого, и на всю немаленькую столицу еле-еле набиралось пять десятков состоятельных любителей быстрой и комфортной езды. Ну и, в-третьих: хотя звучали авторупоры громче, но их тембр был гораздо ниже и куда благозвучнее, не вызывая в прохожих резких приступов паники и непреодолимого желания спасать свою жизнь. Впрочем… лошадиному племени на эти тонкости и различия было откровенно плевать, и поначалу что породистые скакуны, что смирные извозчицкие мерины одинаково резво шарахались в сторону от любого самобеглого экипажа. Ну и дворникам работы тоже хватало, в плане торопливой уборки неизменно обильных «следов испуга». Со временем, конечно, все потихоньку привыкли к самоходным железякам на колесах, со всеми их непонятными звуками и не очень приятными запахами — но все равно нет-нет да и случались разные неприятные происшествия. Зато уже никого не удивлял вид прилично одетого господина, стоящего враскоряку перед мотоколяской и судорожно дергающего изогнутую загогулиной железяку — и уж тем более никто не преисполнялся ужасом и не звал на помощь при виде чьих-то подрагивающих ног, торчащих из-под стоящего механического чудовища. Ну, почти никто. Всем вменяемым личностям, не чуждым веяний технического прогресса, сразу становилось ясно, что один водитель всего лишь заводит свой аппарат (а не бьется в эпилептическом припадке, как можно было бы предположить), второй же — успешно осуществляет своими силами мелкий ремонт, забравшись под днище «прихворавшего» мобиля. Перестали быть экзотикой небольшие автофургончики, развозящие по аптекам, булочным и прочим галантереям-бакалеям свежий товар; уже не вызывали прежнего ажиотажа редкие желтые таксомоторы, приятно оживляющие серые питерские пейзажи; и, разумеется — всех по-прежнему радовали ярко-красные машины пожарной команды, блестящие всем, что только можно было натереть и отполировать. Заодно на слуху у питерцев укоренились названия сразу нескольких автомобильных салонов, где любой состоятельный человек мог без долгих проволочек прикупить железного коня и нанять к нему же квалифицированного «конюха» с удостоверением водителя-механика. Появились специализированные мастерские и заправочные станции, клубы автолюбителей…
Одно было плохо: пока все самобеглые экипажи и прочие средства передвижения с моторчиками вроде мотоциклов безоговорочно проходили по категории «роскошь». Которая, увы, доступна далеко не каждому. К примеру, мещанину средних лет, без особой спешки пересекающему улицу под бодрящие звуки автомобильного рупора, обладание подобным средством передвижения явно не светило. Нет, одет он был вполне прилично — хотя помятое лицо, легкая щетина, и некоторое, гм, амбрэ от злоупотребления горячительными напитками свидетельствовали отнюдь не в его пользу. Род занятий этого господина тоже мог угадать любой, имеющий глаза и мало-мальский опыт общения с разъездными коммивояжерами — шумными, наглыми, и, как правило, неприятно настойчивыми личностями.
Бип!..
Так вот: пострадавший во время борьбы с зеленым змием господинчик совсем не тяготился невозможностью пороскошествовать. Ну, или тяготился, но умело это скрывал, как и явно мучившее его похмелье. В пользу последнего предположения говорило то, с какой неспешной аккуратностью он передвигался. Опять же, эта страдальческая гримаса, искажавшая его лицо при каждом сигнале автомобильного рупора…
