«Два брата-акробата прибыли! Хотя акробат из них только один — Кирилл обычно выступает в амплуа клоуна. М-да. Ну хоть старшего поколения Дома Романовых ждать не приходится, и то радость».
Пока устроитель успешно притворялся радушным хозяином, в главной зале произошли заметные изменения: три четверти столиков бесследно исчезли, а оставшиеся откочевали ближе к стенам, образовав что-то вроде фуршета
[77] для желающих наесть третий-четвертый подбородок. Освободившееся место заняли разные светские львы и львицы, а также мигом образовавшиеся небольшие компании гостей — между которыми вальяжно гуляли официанты с подносами, полными высоких узкогорлых бокалов. А вот дамы зрелого возраста предпочли занять стратегически верные позиции в средней зале, дабы без помех надзирать и за моралью молодой дворянской поросли (дело таки дошло до парных танцев!) и контролировать происходящее в зале большой.
Передохнув пяток минут в своем убежище, Александр отправился в первый обход: нельзя, чтобы гости почувствовали себя брошенными! Поэтому сначала пришлось устроить рейд по всем кабинетам «Палкина», затем небольшой забег (спортивно-светская ходьба, ага) по всем трем залам — и, наконец, медленное скольжение вдоль фуршетных столов. Разумеется, просто вышагивать и молчать было никак нельзя: пара слов в одном месте, фраза в другом, небольшой разговор в кругу нескольких чиновников и почти сразу же пикантный анекдот для господ гвардейцев — и, конечно же, обязательные комплименты череде прекрасных (иногда весьма условно) дам…
«И чего это я раньше светские мероприятия не любил?..»
Мимолетно припомнив свой первый бал в офицерском собрании Ченстохова, отставной офицер Пограничной стражи иронично улыбнулся: молодой был, глупый. Дворянские танцульки? Пфе!!! Нет, если просто убивать время вальсами и польками, да перебирать кандидатуры для скоротечных интрижек — то оно конечно. А вот ежели подойти серьезно, то за один вечер вполне можно: заключить пару-тройку прибыльных контрактов; договориться о лоббировании кое-каких своих начинаний; узнать о намечающихся назначениях и перестановках. Да даже просто из наблюдений за присутствующими можно извлечь немало полезной информации!..
«Витте, бедняга, даже сейчас не может толком расслабиться. Ишь, как поглядывает по сторонам? А ты что думал — с нашим царем-надежей не забалуешь!..»
Причина тревог влиятельнейшего вельможи для людей осведомленных была вполне понятна: Сергей Юльевич уже давно вел Российскую империю к золотому стандарту
[78], не уставая расписывать множество выгод, которые принесет промышленности и финансам столь неоднозначный шаг. Конечно, отрицательные моменты тоже присутствовали, но ведь известно — ничто новое не рождается без крови и некоторых мук? И вот, когда глава Минфина вышел на финишную прямую, успешно задавив неорганизованное сопротивление, и подготовку к давно назревшей денежной реформе, казалось, было уже и не остановить — последовал вызов на внеочередную высочайшую аудиенцию. На коей государь всемилостивейше повелеть соизволил, чтобы верный его слуга слегка притормозил. Нет-нет, реформа не отменялась! Просто перед ней было бы неплохо навести должный порядок в банковской сфере, разработав и приняв соответствующие законы. И об акционерных обществах тоже, не то орды иностранных инвесторов и промышленников ка-ак понабегут — а у нас сплошь и рядом неразбериха да путаница! Опять же, в размышлении налогов и бюджетной дисциплины…
Сказать, что хитроумный Сергей Юльевич сильно озадачился — значит ничего не сказать. Говорили, что министр прямо рвал и метал (причем совсем не фигурально), а потом приложил немало сил, пытаясь вызнать, кто же это его так элегантно подставил под неизбежный конфликт с банкирским лобби.
«Ну а кому сейчас легко?! Мне вот точно было непросто продумывать, а затем и устраивать все так, чтобы инициатива исходила от вдовствующей императрицы Дагмары и дядюшки царя великого князя Сэр-гея Александровича. Два года на это убил, между прочим — и то едва-едва все получилось!.. Теперь главное, чтобы награда не нашла своего героя, а то банкиры и в самом деле могут попытаться прибить за такую подставу… Эх, опять Барятинский со своим курятником! Срочно меняем курс».
Вильнув, циничный холостяк удачно избежал встречи с любящим отцом трех незамужних дочек — чтобы тут же вляпаться в другую. Впрочем, эта оказалась не в пример приятнее, и надворный советник Агренев даже получил некоторое удовольствие от общения с французским послом. К сожалению Густава-Луи, просьбу о практике французских инженеров на заводах Русской оружейной компании ее владелец в очередной раз «не расслышал». Так же, и аналогичную идею касательно дирижабельных эллингов в Гатчине. Зато графу Монтебелло удалось получить от оружейного магната принципиальное согласие насчет генеральной лицензии на производство «Браунинга-Агренева станкового», переделанного под лебелевский винтовочный патрон. Вообще, изначально французский генералитет ориентировался в своих пожеланиях скорее на пулемет Хайрема Максима — но в свете нарастающих разногласий с Британской империей, сей агрегат был признан слишком дорогим, чрезмерно сложным и вообще политически неправильным. Примерно в то же время политикам Третьей республики стало окончательно ясно, что ставка на гений отечественных изобретателей не оправдалась — образцы у французских оружейников получилась либо тяжеленными и дорогими, либо дорогими и ненадежными, либо вовсе изначально мертворожденными. А отношения с англичанами на почве разной колониальной политики портились все больше и больше… В общем, получив согласие Агренева, дипломат на законных основаниях мог праздновать пусть и не крупный, но все же явный успех.
— Князь.
— Н-да?
Подошедший Нечаев-Мальцев с изящностью опытного царедворца указал на незнакомца средних лет:
— Позвольте представить полковника Петра Андреевича Переяславцева, имеющего честь занимать пост полицмейстера Императорских московских театров.
— Рад знакомству.
Как оказалось, радость блюстителя актерских нравов была больше, и имела явный корыстный интерес. Сей господин, после всех обязательных расшаркиваний и экивоков, поведал князю Александру о том, что не далее как месяц назад получил некое предложение. И ныне пребывает в определенных затруднениях… будучи не в силах принять правильное решение…
«Что за манера, делать многозначительные паузы после каждой фразы! Ишь, затруднения у него…»
— Соблаговолите выражаться яснее, Петр Андреевич.
— Видите ли… от покойного батюшки мне по наследству перешли платиновые прииски на Урале. Признаться, я не особо ими занимался, подтвердив уже существующий договор монопольной продажи добытого металла одной… одному постоянному покупателю.
