— Ох уж эти слухи!!!
— Мне говорили, что все будет именно так, и никак иначе.
К сплетням в изложении блондинистого архимиллионера определенно стоило прислушаться.
— Гм. Пожалуй, я все поинтересуюсь, кто их распускает. Для лучшего понимания обстановки, разумеется.
— Скорее всего, это молодые доценты, мечтающие о быстрой карьере — хотя бы и в глухой провинции. Или даже амбициозные магистры и бакалавры.
— Возможно. Да что там, скорее всего, так оно и есть!..
«Ну, вот и договорились. А великосветские кошечки-то все ближе и ближе. И их все больше!..»
Действительно, стайка милых созданий увеличивалась прямо на глазах: в нее влилась пухлощекая княжна Белосельская-Белозерская, затем поочередно девицы Барятинские, на полпути непринужденно присоединились княжна Гагарина и хрупкая изящная брюнетка Кантакузен — лишь оттенившая своей красотой невзрачную блеклость сестер Мейендорф.
«Зато у них папаша хорош: мало того что ходит в генеральских чинах, так еще и начальник канцелярии Императорской Главной Квартиры
[81]. Хм, а его брат вообще командует Императорским конвоем
[82]».
К счастью, третий из братьев (и тоже генерал-лейтенант) уехал отдыхать за границу — забрав с собой четырех незамужних дочерей. Пожалуй, целый отряд фамильно-некрасивых девиц Мейендорф был бы заметным испытанием для его слабой нервной системы…
— Кня-язь?
Скорбно вздохнув (на что Бенуа тут же отреагировал понимающе-ехидной улыбкой), хозяин банкета повернулся к милым барышням, на ходу принимая выражение умеренного восхищения их несомненными достоинствами.
«Да уж! Папеньки явно просветили девочек о размерах возможного приза. Может, и не все, но многодетный папаша Барятинский уж точно заострил внимание дочурок на том, что как жених я стал еще привлекательнее — примерно на двести миллионов ассигнациями».
Действительно, в глазах иных девиц прямо-таки горели амбиции вполне определенного рода.
— Чем могу служить живым воплощениям красоты и грации?
— Князь, вы весь вечер нас игнорируете!..
«Княжна Орбелиани, кажется? Такую проигнорируешь, как же. Поговаривают, характер у нее — не приведи господь!..»
— Обязанности хозяина, увы.
Всем своим видом мужчина дал понять, что признает вину и надеется на снисхождение. Удачно отговорившись от парочки столь же «тяжелых» обвинений и кучи приглашений на ответные рауты, Александр совсем уж начал было надеяться на лучшее — в смысле, что удастся отбрехаться совсем без потерь.
— Князь, десятого дня мы устраиваем прием с благотворительной лотереей в пользу приютов для брошенных детей, и мне бы было очень приятно…
Грустно поглядев на Машеньку Шереметеву (предательница!), меценат-профессионал признал свое безоговорочное поражение. Небольшим утешением послужили мимолетные «добрые» взгляды не столь удачливых девиц — но утешение и в самом деле вышло крайне слабым. Ломай теперь голову, что выкинуть из намеченных встреч, чтобы впихнуть на освободившееся место и время благотворительный раут!..
— Алекса-андр Яко-овлевич, ну как вы можете быть столь несговорчивым?! Ах, до чего же вы черствы к нашим скромным просьбам…
«Это кто у нас пытается кокетничать, вроде бы дочь графа Толстого? Да-а, это вам не милая дурочка, это — ужас, что за дура!»
— Ну что вы! Тут уж скорее виновата грустная проза жизни: в любой момент высокие чины в Военном ведомстве могут сказать: «Надо!». Мне же полагается ответить: «Так точно», и без малейшего промедления отбыть в очередную скучнейшую служебную поездку. Как тут что-то обещать?
Развлекая девиц благородного происхождения историями о суровых тяготах своей суматошной службы, надворный советник Агренев не смог удержаться от взгляда на министра Ванновского — беседующего со своим же заместителем, генерал-лейтенантом Куропаткиным. Пикантность ситуации была в том, что нынешний глава Военведа прекрасно знал о грядущей отставке, с последующим назначением на должность министра народного просвещения — более того, как и любой хороший военачальник, имел детально проработанные планы действий на новом посту. Его преемник тоже знал о скором повышении, и также имел «планов громадье» — а вот сплоченной команды единомышленников за плечами замминистра что-то не проглядывало.
— …небольшую постановку в нашем домашнем театре, князь?
— Увы, но назвать меня театралом — значит сильно польстить. Однако же, я непременно найду возможность…
«Когда рак на горе свистнет, дорогая, не раньше. Так, надо бы стратегически отступить — пока меня девицы не затоптали, или не обязали-таки на пару-тройку раутов».
Уже совершая давно назревший маневр (кое-как оправданный все теми же хозяйскими обязанностями), Александр едва не столкнулся со своей тезкой Сашенькой Балашовой — компенсировав это сразу двумя комплиментами касательно ее солнечной улыбки и общего цветущего вида.
«Кстати, тоже вариант! Через тещу породнюсь с Шуваловыми и Воронцовыми; воспитание и внешность хорошие, приданое отличное… Гм, что-то меня прямо клинит, причем на одном и том же».
В этот раз он позволил себе отдыхать в кабинете гораздо больше, чуть ли не целых двадцать минут — все-таки многолюдье банкета изрядно давило ему на мозги. Парадокс, не иначе: долгое время вырабатывать чувствительность к чужим взглядам и вниманию, через собственные боль, пот и кровь — а потом от этого же и страдать! Хорошо хоть, что участие в столь массовых мероприятиях для него скорее исключение, нежели норма.
«Да-а, иногда прямо начинаешь жалеть, что не какой-нибудь там энергетический вампир. Щас бы отожрался — на светской-то публике!!! М-да, жаль. С другой стороны: я даже кровь трудового народа так и не научился толком пить — куда уж тут до высших таинств?»
Дотянувшись до крупного яблока в самой середке фруктовой пирамиды, Агренев внимательно его осмотрел, затем вытянул из нарукавных ножен верного спутника жизни и начал счищать упругую кожуру. С брызгами сока откусил, прикрыл глаза… И тихонько рассмеялся: есть вампиры или нет, это дело десятое — а вот персон, которые любили и умели, образно говоря, выедать своим собеседникам мозг, он встречал. Да что там встречал, даже приятельствовал кое с кем из этих выдающихся личностей!.. Между делом старательно перенимая все тонкости этой сложной, но весьма многообещающей науки. Учиться надо у лучших!
— Эх!!! Пора. А то гостям дорогим без меня прямо свет не мил.
Метко плюнув яблочным семечком в натюрморт на стене, Александр нехотя запаковался в парадный вицмундир и поправил шейную ленту со свеженьким орденом Анны второй степени — не забыл царь-батюшка слугу своего верного, отжалел ему очередную висюльку!.. Правда, представление на нее военный министр Ванновский подавал еще полтора года назад, в связи с досрочным завершением контракта на модернизацию Императорских оружейных заводов… Короче, награда все равно нашла своего героя.
