Довольно осклабившись, Гриша тут же спохватился и отобразил лицом вселенскую скорбь, дополнив ее вздохом человека, обреченного на вечную каторгу:
— Ну вот, опять в командировку!
К сожалению, театр одного актера пришлось резко закрыть, по вине некстати зазвонившего телефона. Переждав, пока князь подтянет к себе за шнур угловатое чудо русской электротехнической промышленности и выслушает чей-то длинный монолог, Долгин максимально равнодушным тоном поинтересовался:
— А что за барчуки-недоросли, про которых мне на воротах доложили?
— Княжич Николенька Юсупов… Хотя, скорее уж чистый Сумароков-Эльстон. И несколько его друзей-соучеников по гимназии Гуревича — осваивают новую настольную игру «Мир Войны». Вроде как испытатели, и даже почти соавторы.
— Прикармливаешь юную дворянскую поросль?.. Кхм. Командир, точно ничего такого не случилось?
— Пф!..
Невнятно фыркнув, оружейный магнат с сомнением заглянул в свой стакан с чаем. Не начал ли там расти ледок?
— У нас всегда что-то где-то случается. К примеру, недавно едва не сгорел твой любимый «Черный лебедь» — у них там лаборант чем-то подозрительным заболел, и пока его коллеги хлопали глазами, «режимник» объявил полный карантин и вскрыл сейф с ключами от системы самоуничтожения. Неделю внешняя охрана дремала в обнимку с огнеметами, пока исследователи не разобрались, что их коллегу свалила одна из разновидностей пенициллиновой плесени… Глинтвейн
[88] будешь?
Оторопевший от такой новости, Долгин машинально кивнул, пропустив мимо сознания короткий разговор-заказ по телефону. Надо же, стоит только съездить в небольшой отпуск на море — и такие интересные вещи мимо него проходят!..
— Вот совсем свежее: у Дымкова новенький траулер пропал. Ушел на промысел, и — с концами, все сроки ожидания вышли с запасом.
Потерев челюсть, Григорий с утвердительной интонацией предположил:
— Япошки? Или американцы. Еще могут норвежцы в отместку за своих китобоев. И вроде бы в одном из бюллетеней английское корыто упоминалось?..
Выразив свое отношение к упомянутым народам длинной матерной тирадой, господин главный инспектор условий труда вздохнул:
— Теперь понятно, с чего это Горенин с Купельниковым такие… гм, взъерошенные.
Заметив, как поскучневший князь характерным жестом прикоснулся-огладил скрытые под одеждой ножны с дремавшим в них узким клинком, Гриша резко насторожился.
— А, ты же не в курсе.
Недовольно дернув щекой, Агренев перевел взгляд на мишенное поле.
— Ну, вкратце история примерно такова: одна французская компания решила построить в России металлургический завод, выбрав для его размещения город Царицын. Провели изыскательские работы, выпустили акции, заказали оборудование — в общем, работа пошла. Все бы хорошо, вот только Компания тоже собралась ставить там механический завод: крупный транспортный узел, рядышком Волга, куча покупателей всевозможной сельхозтехники…
Григорий одобрительно хмыкнул.
— Наш дорогой председатель совета директоров незамедлительно обратился к Горенину, чтобы тот прощупал конкурентов. Потом, для надежности, Сонин натравил на них юристов. И до кучи, нажаловался еще и Купельникову — тому же как раз хотелось проверить своих орлов перед операциями по князю Белосельскому-Белозерскому, ну и по Брянскому рельсопрокатному заводу. Все отработали на отлично, тем более что подрядчики обворовывали и обманывали мастеровой люд без всякого стеснения.
Оставив в покое клинок, Александр коротко дунул на шальную снежинку:
— Горенин устроил «Уральско-Волжскому металлургическому обществу» небольшой судный день на бирже, уронив их акции до уровня мусорных бумаг. Младший сын Вениамина Ильича через газеты вылил на владельцев компании столько грязи, что те в ней едва не захлебнулись. Но лучше всех проявил себя Купельников: его трудами в Царицине едва не началась небольшая революция. В общем, завода-конкурента фактически больше нет: что не сгорело, то разломано чуть ли не до состояния мелкого щебня.
Помолчав, надворный советник Агренев поинтересовался у коллежского асессора Долгина, что обычно предпринимает власть в случае волнений, или паче того — бунта?
— Известно что. Воинские части вызвали, или сразу казаков?
— Губернатор решил не рисковать, поэтому и то и другое. Семь убитых на месте, под сотню серьезно покалеченных, и полсотни задержано до выяснения. В Минфине небольшие бурления на предмет внешней опеки над бренными останками завода, в Министерстве внутренних дел собирают следственную комиссию — а непосредственно в Царицыне разбирают пяток пожарищ на месте бывших хлебных лабазов, и ремонтируют винные лавки после учиненного в них погрома. Ах да, еще спешно приводят в порядок дом городского полицмейстера, после визита в оный толпы разгневанных горожан.
В воздухе повисло молчание. Такое, нехорошее. Нахохлившись как сыч, урожденный оренбуржский казак Гриша буркнул, что никогда не считал правильным использовать потомственных воинов в качестве обычной полицейской стражи. Да и то, надо еще разобраться, кто чтит заветы предков и держит себя как полагается — а кто возгордился без меры, ожирел и размяк.
— Перестань. Ты-то здесь при чем? Просто у людей терпение кончается. По всей империи ситуация — как закипающий котел, накрытый тяжелой крышкой. До поры до времени крышка держит. Если у нас не получится…
Оборвав фразу, Александр чуть отвернулся. Затем вспомнил еще кое-что, и с тихой злобой процедил, что губернатору объявлена высочайшая благодарность за правильные и своевременные действия. Поднявшись на ноги, он вышел за пределы навеса и подставил лицо под снежок. Постоял так, затем вернулся — но не к столику, а к стрелковой стойке, где и начал размеренно набивать обоймы к «Рокоту». Хоть так спустить пар, представляя вместо однообразных мишеней вполне конкретные рожи…
Бомм!!! Бомм!!
Взглянув на стрелки больших напольных часов, украшающих личный кабинет императора Всероссийского, царя Польского, великого князя Финляндского и прочая, и прочая и прочая — государь Николай Александрович отложил очередную скучную бумажку и потер переносицу. Всего несколько лет прошло со смерти любимого папa, и теперь он как никто другой понимает отцовские слова о том, что самодержавное правление — суть царская каторга. Все от императора постоянно что-то хотят, окружение следит за каждым шагом и словом, а милые родственники погрязли в вечных своих дрязгах и интригах. Генералитет и новый военный министр Куропаткин настойчиво просят увеличить ассигнование на армию, чтобы поелику возможно ускорить ее перевооружение. Глава Морского ведомства великий князь Сандро и заслуженные адмиралы буквально осаждают его, выпрашивая дополнительные суммы на строительство и покупку новых крейсеров и броненосцев. Каждый из министров Кабинета с превеликим усердием тянет бюджетное одеяло на себя — и все дружно жалуются на Витте, который старательно урезает финансирование военных и гражданских программ. Впрочем, Сергея Юльевича тоже можно понять. Казна и в самом деле не бездонная, и несмотря на его поистине блестящую работу по наполнению доходной части бюджета, денег… М-да-с, их, похоже, никогда не будет в достаточном количестве. Еще раз взглянув на стрелки часов, показывающих два пополудни, мужчина в мундире полковника лейб-гвардии Преображенского полка подтянул поближе пепельницу с коробкой папирос и сокрушенно вздохнул:
