— Каторга, настоящая каторга!
Затянувшись душистым турецким табаком, Николай Александрович довольно смежил веки. Тотчас мысли с дел важных и государственных перескочили на недавнее пополнение личного императорского гаража — черный «АМО» изящно-стремительных очертаний, и его уменьшенная копия нежного молочно-белого цвета. Четырехцилиндровый мотор, пневматическое усиление тормозов и рулевой колонки, особые «анатомические» сидения и роскошнейшая отделка салона, чрезвычайно мягкий ход подвески… Поистине царский подарок князя Агренева своему августейшему компаньону. М-да. Оценить автомобили нынче же вечером, или лучше совершить привычный моцион на свежем воздухе? Пострелять из ружья, поужинать с милой Аликс — а в гараж заглянуть с утра? Или вместо прогулки отправиться в театр? Вот только он запамятовал, что нынче представляют на сцене.
— Гхм!
Открыв глаза, венценосец посмотрел на собственного адъютанта, напоминающего об очередной аудиенции.
— Генерал-майор Васильев, Михаил Владимирович.
Со скрытым вздохом раздавив в пепельнице остатки папиросной гильзы, измученный державными заботами правитель подошел к широкому окну и развернулся — так, чтобы солнечные лучи светили прямо в лицо посетителя. А самого хозяина кабинета наоборот оставляли в легкой тени, не позволяющей отследить его мимику.
— Приглашайте.
Придав себе выражение отстраненно-вежливой благожелательности, Николай заодно припомнил и содержание краткой справки, составляемой на каждого, кто удостаивался его личной аудиенции. Очередной проситель служил в Отдельном корпусе жандармов, и проявил себя на выбранной стезе более чем хорошо — раз уж в сорок три года выслужил генеральский чин и полдюжины орденов. Исполнителен, но в то же время разумно инициативен, в меру честолюбив, из самых заметных достижений за ним числится успешный разгром «Всеобщего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России»
[89] — так называемого Бунда.
— Ваше императорское величество!
Сафьяновая папка в руках посетителя не оставляла простора для царских фантазий — будут просить. Только пока непонятно чего. Должности, соответствующей его талантам? Или, может, управы на обязательных при таком быстром карьерном росте недоброжелателей? Подметив опытным взглядом верные признаки волнения и нерешительности, Николай Александрович решил чуть-чуть помочь:
— Слушаю вас…
— Ваше императорское величество!.. Осмелюсь начать издалека, но все же прошу меня выслушать.
Сдавив темный сафьян так, что побелели пальцы, свежеиспеченный генерал-майор глубоко вздохнул и начал:
— Когда вследствие печальных событий, произошедших на набережной Екатерининского канала
[90], покойный ныне его императорское величество Александр Александрович вступил на трон, одним из его первых дел было кардинальное переустройство работы Министерства внутренних дел и Корпуса жандармов. Потому что в своем существующем виде, оные учреждения никак не могли обеспечивать спокойствие государства и безопасность августейшей фамилии — и как показало дальнейшее время, эти его действия принесли должный результат. Так называемая «Народная Воля» в кратчайшие сроки была обезглавлена, большинство ее членов настигло справедливое возмездие, дальнейшее появление бомбистов сошло на нет…
С трудом разжав пальцы, посетитель переложил свою ношу в другую руку.
— Но прошло время, появились новые вредоносные идеи и их носители, быстрый технический прогресс упростил изготовление адских машинок и сделал доступными невозможные доселе способы покушений — а методы работы жандармов и полиции остались прежними.
Видя невозмутимое лицо государя, Васильев не удержался и сломал заранее отрепетированную и десять раз продуманную речь:
— Осмелюсь привести наглядное доказательство. Агентурное наблюдение за лидерами еврейских марксистов позволило мне своевременно узнать об их желании организоваться в партию Бунд, а затем и определить место учредительного сбора новоявленной партии. Фоторужье с насадками особого рода и ловкие действия агента-наблюдателя дали возможность собрать первые неопровержимые доказательства — а затем и установить личность каждого делегата. Затем я подал рапорт по инстанциям, была организовано наружное наблюдение, вскрыты остальные бунтовщики…
Сделав крохотную паузу, генерал-майор чуть понизил голос:
— Но работа выполнена лишь наполовину. Потому что заслуженное наказание понесут только публичные фигуры — а те, кто их финансировал, и оказывал незримое содействие в расшатывании государственных устоев, остались и неизвестными, и ненаказанными. Пройдет некоторое время, и они обязательно воспрянут! Появятся новые бунтари-революционеры, одурманивающие своими речами и сладкими посулами простой народ, начнет организовываться новый Бунд — и совсем не факт, что на сей раз этот нарыв удастся вскрыть в самом начале. А вот если бы в министерстве внутренних дел было бы небольшое отделение, занимающее выявлением финансирования террористической деятельности — и непрерывно отслеживающее финансовую благонадежность крупных промышленников и банкиров!.. Таких как Нобель, Половцев, Савва Мамонтов, князь Агренев, старообрядцы Рябушинские, еврейские банкиры Поляковы или Гинзбурги…
Заинтересованно шевельнувшись, хозяин кабинета легким жестом прервал посетителя и прошел за свой стол.
— Садитесь. Ваши предложения?
Генерал-майор тут же четким движением положил папку на затянутую в зеленое сукно столешницу — да так и остался стоять, вытянувшись как на параде, пока царь знакомился с проектом новой специальной службы.
— Ну-с, ваши тезисы о контроле крупных чиновников — это вполне здраво, да…
Уточнять, что самым крупным чиновником на данный момент считался Сергей Юльевич Витте, ни хозяин кабинета, ни проситель не стали, подразумевая это просто по умолчанию. Нет, члены императорской фамилии тоже носили высокие чины и занимали высокие должности, но одно дело служащий династии дворянин, которого при нужде можно и заменить, и совсем другое — полноправные члены этой самой династии. Их заменишь, как же!.. А вообще, идея о присмотре здравая: эвон, прошлый министр финансов
[91] как-то попался на взятке в пятьсот тысяч франков от французских Ротшильдов — папа тогда изрядно гневался…
