Фыркнув и тут же льстиво улыбнувшись сурово поджавшей губы бабуле, бывшая и счастливо не состоявшаяся институтка примирительным тоном пояснила:
— В Харьковском институте девочки посещают баню всего раз в две недели, в остальное же время — обтирания смоченным в холодной воде полотенцем с утра и перед сном
[145].
Представив, кем может вырасти ребенок с таким отношением к личной гигиене, старшая из родственниц немедля передумала отдавать свою беляночку в питомник благородных грязнуль.
— И вообще, зачем Саше нужен этот самый пансион? Пусть живет в своих городских апартаментах, на занятия ее будут привозить и увозить. У Лики… У Гликерии Долгиной как раз на примете есть хорошая кандидатка в гувернантки: свободно читает, пишет и разговаривает на пяти языках!
Помня о конфузе с купальным костюмчиком, спрашивать о том, откуда у нее взялась городская квартира, девочка не стала. Тем более, ее занимал куда более важный вопрос:
— Гувернантка? А как же Дуня?
Уловив переглядывания взрослых, Саша упрямо повторила:
— Она хорошая!
— У Дуни хватает своих очень важных обязанностей, и она, в первую очередь, твоя личная служанка. К слову, попозже я представлю тебе ее подругу и помощницу, тоже очень хорошую девушку. А гувернантка?.. Сегодня она есть, завтра ее уже нет.
Осторожно кашлянув, любящая бабушка довольно подытожила:
— Значит, решено.
Просиявшая счастливой улыбкой девочка отчаянно закивала головой, едва не упав со стула — благо Ульяна вовремя ее поддержала, прижав к себе. Поцеловав непоседу в макушку, девушка как бы между прочим «припомнила»:
— Солнышко, совсем забыла рассказать: дня через три должна приехать в гости Оленька Герт — моя сокурсница по Женскому медицинскому институту. С ней будет ее младшая сестричка Дашенька, и еще одна девочка — Машенька Морозова. Они твои погодки, и думаю, вы вполне сможете отдыхать и проказничать втроем…
Заметив вздернутую в немом вопросе бровь бабули, названая внучка послушно прояснила:
— Да-да, дочь того самого Саввы Тимофеевича Морозова из Москвы.
Саша же, после новости о том, что ей не придется возвращаться в нелюбимую школу, была готова подружиться даже с карпами из бабушкиного пруда — а уж к Даше и Маше вот прямо сейчас заочно испытывала легкую приязнь.
— Что же, юная мадемуазель: целуемся, обнимаемся, а потом отправляемся в постельку. Завтра у нас будет до-олгий день!
— Ой, я хотела маме письмо написать…
— Дуне надиктуешь, она прямо с утра и отправит. Баю-бай шагом марш!..
Хихикнув, восьмилетняя писательница вприпрыжку отправилась отбывать сонную повинность. Чуть позже, обняв пахнущую свежестью подушку и уже соскальзывая в сладкую дрему, Сашенька удивительно четко подумала — как же хорошо, что летом дни такие длинные-длинные!!! Хорошо…
Плохо!!! Вернее сказать, очень неприятно, когда меняются давно утвержденные планы. Еще сильнее злит, когда меняешь их не ты, а «любимое» начальство. И уж тем более кипят эмоции, ежели это происходит в самый последний момент! В отношении полковника Молчанова сработали все неприятности из возможных: запыхавшийся вестовой догнал его при выходе из вокзала на железнодорожный перрон, к которому уже подали пассажирский состав! И ладно бы он должен был выехать в глухую провинцию, или вовсе на Дальний Восток. Так нет же, в Одессу, где только-только начался бархатный сезон!.. Посетовав в душе на изменчивый нрав Фортуны, неудавшийся путешественник вежливо, но энергично послал вестового… Увы, всего лишь с багажом к себе домой. Затем без спешки выкурил ароматную папироску возле станционного колокола — и только после этого почуствовал, что вполне готов вернуться в министерство и «срочно и безотлагательно!» предстать перед главой департамента статистики генерал-майором Васильевым. Ну вот что ж так ему не везет-то, а?
— Ваше превосходительство?..
— Проходите.
В генеральском кабинете помимо хозяина обнаружился еще и хмурый полковник Завозин, возглавлявший департаментский отдел по сбору статистических данных. Взъерошенный вид коллеги слегка сгладил досаду новоприбывшего, однако полностью погасить недовольство от сорванной командировки на черноморское побережье так и не смог.
— Осип Захарович, начинайте… Ах да, господа, прошу без чинов.
Команда никого не удивила. Молчанов уже успел зарекомендовать себя с самой лучшей стороны, а самого докладчика с начальством связывали весьма давние и очень доверительные отношения — проверенные не только долгой совместной службой, но и несколькими совместными тайнами. Поэтому мало кто удивился, когда уходящий на повышение свежеиспеченный генерал-майор утащил вслед за собой и одного из сослуживцев: надежные тылы для любого чиновника-карьериста есть наипервейшее дело!.. Опять же, богатый опыт агентурной работы и организации внешнего наблюдения у тогда еще подполковника Завозина оказался чрезвычайно полезен для постановки правильного сбора статистических данных…
— Слушаюсь. Некоторое время назад, осуществляя проверку сведений по «Варшавскому коммерческому банку» — и в частности отрабатывая окружение и связи одного из его владельцев, некоего Блиоха Ивана Станиславовича…
Прервавшись, ведущий специалист по оперативной статистике не преминул уточнить у коллеги — понимает ли тот, о ком идет речь?
— Русский банкир еврейского происхождения, инвестор и меценат, крупный в прошлом концессионер железных дорог в Российской империи. Помимо прочего, известен как автор множества научных трудов — которые для него писали за деньги более компетентные специалисты. Богат, неоднократно награжден, с хорошей репутацией. Негласно обвинялся в ряде скандалов, из которых самые заметные — о низком качестве построенных им железных дорог, в частности линии Ивангород — Домбровской; и о мошенничестве со стоимостью дорог, передаваемых по договору в казенное владение.
Философски пожав плечами, затянутыми в лазоревый жандармский мундир, начальник отдела обработки статистических данных закруглился:
— Высокие покровители при дворе и почти во всех министерствах.
Насмешливо хмыкнув, полковник Завозин позволил себе немного дополнить биографию успешного банкира-концессионера:
— Благодаря которым господин Блиох благополучно избежал не только обвинений, но даже подозрений в финансировании «Всеобщего еврейского рабочего союза в Литве, Польше и России»…
Заметив выразительный взгляд начальника на часовую стрелку золотого брегета
[146], лежащего на столе, Осип Захарович несколько сократил экскурс в новейшую историю:
— Одним словом, мы за ним присматривали — тем паче, что появились определенные тенденции к восстановлению пресловутого Бунда. За последний месяц у фигуранта состоялось несколько встреч, позволивших выявить недалеко от пригорода Варшавы одну любопытную летнюю дачу…
