Полковник Дмитриевич не сыскал почетного места в истории военной разведки, но как предводитель убийц покрыл себя омерзительной славой. Набрав с дюжину молодых людей, многим из которых не было и двадцати, он подтолкнул их к фанатичной идее смертоносного мученичества. Под его руководством новоявленным убийцам раздали гранаты и браунинги и обучили, как ими пользоваться. Их снабдили деньгами и всем необходимым — а также цианистым калием, чтобы, в крайнем случае, покончить с собой.
Правительство первого министра Пашича уже воевало с ВМРО из-за управления недавно оккупированной македонской территорией и по этой причине пользовалось враждебностью комитаджи сербской «Черной руки». Теперь не вызывает сомнения, что Пашичу и некоторым из его коллег стало кое-что известно о террористическом заговоре. По всем пограничным постам было послано приказание не допустить проникновение тайных агентов через боснийскую границу. Однако многие пограничники являлись членами «Народной обороны» и подчинялись Дмитриевичу. Они игнорировали гражданское правительство — и все до одного убийцы-новички пробрались через границу в Сараево.
Сербский министр в Вене, Йованович, прибыл в Бальплатц, где увидел одного из помощников графа фон Берхтольда, и произнес что-то невнятное об особой опасности в Боснии, что сочли за прекрасный образец намеренной славянской грубости.
Франц Фердинанд понимал всю опасность своего визита. Он пытался отговорить жену ехать с ним, но как офицер и наследник престола счел обязанным выполнить свой долг. При таких обстоятельствах австрийская полиция и военные чиновники должны были принять чрезвычайные меры. Но вместо этого в боснийской столице было выставлено на обозрение только циничное безразличие к охране крайне непопулярного «либерального» наследника.
Генерал Потиорек, военный губернатор Боснии и Герцеговины, сделал не меньше Дмитриевича, чтобы посодействовать замыслу сербского убийства. Для такой служебной халатности нашлись различные объяснения. Его некомпетентность — подтвержденная многочисленными поражениями, которые он потерпел как командующий армией в мировой войне, — одна из самых снисходительных. Подозрительно мало было полицейских. Никаких солдат, выстроившихся вдоль улицы; не был обеспечен даже жандармский резерв. Каждая договоренность вызывала путаницу. Предложение в Белграде уже было принято.
В отличие от австро-венгров сербы подготовились очень тщательно. На самых выгодных позициях разместились по крайней мере семеро агентов. На каждом из городских мостов старого города находилось по одному или два убийцы.
Смерть эрцгерцога
Первая попытка была предпринята по пути эрцгерцога в ратушу, но граната отскочила от откидного верха машины Фердинанда, упала на дорогу и взорвалась перед следующей машиной. Двое офицеров, находившиеся в машине, были ранены. После некоторой задержки королевская процессия проследовала в ратушу, где потерявшего самообладание эрцгерцога постарались успокоить и выслушать приветствие. Когда ему сообщили, что террорист схвачен, он невнятно пробормотал горькое пророчество о престарелой и гниющей монархии, которой суждено было пережить его только на 55 месяцев. «Повесить его как можно скорей, не то Вена устроит ему представление!» — сказал он.
Полицейские меры предосторожности явно не улучшились, и владелец автомобиля граф Харрах, который сидел рядом с водителем, обратился к генералу Потиореку:
— Разве ваше превосходительство не побеспокоились о военной охране для защиты его императорского высочества?
— Вы думаете, что Сараево кишит убийцами, граф Харрах? — произнес вошедшую в историю фразу Потиорек.
Франц Фердинанд и София отказались от дальнейшей программы и решили навестить раненых в госпитале. Граф Харрах занял защитную позицию на подножке автомобиля эрцгерцога с левой стороны, на что Франц Фердинанд отреагировал словами: «Не валяйте дурака».
В прежнем порядке, но на повышенной скорости четыре автомобиля направились вдоль набережной Аппель. Выезд на улицу Франца Иосифа блокировала неохраняемая толпа, и автомобили ошибочно повернули обратно на прежний маршрут. Потиорек, который сидел лицом к монаршей чете, отдал приказ шоферу, и их машина притормозила прямо у тротуара с правой стороны, где сербский студент Принцип — не самый многообещающий из убийц-патриотов Дмитриевича — шагнул вперед и произвел два выстрела с расстояния около полутора метров. Первая пуля ранила эрцгерцога в яремную вену, вторая попала Софии в живот.
Фердинанд остался сидеть прямо, его жена склонилась ему на грудь. Оба что-то невнятно сказали друг другу. Поначалу никто даже не понял, что они были сражены выстрелом убийцы. Обе жертвы скончались по пути в госпиталь, где им намеревались оказать помощь.
Весть о кровавом преступлении потрясла всю Европу — кроме Австрии и Сербии. Сербская пресса с трудом скрывала ликование, а сербская публика даже не пыталась этого сделать. Что касается сербского правительства, то оно, измученное после двух Балканских войн, имело все стимулы для спокойствия и шанс, чтобы закрепить свои выигрыши. Тем не менее оно не предпринимало попыток и не предлагало расследовать соучастие своих подданных в преступлении, почти не пытаясь скрыть участие многих официальных лиц в заговоре «Народной обороны».
Расследование австрийской полиции свелось к формальной проверке очевидных фактов. После двухнедельного разбирательства Визнер, который был послан вести дело, написал в отчете, что в то время, как общественность и официальные лица Сербии были вовлечены в заговор, «не имеется никаких доказательств соучастия сербского правительства… Напротив, есть все основания считать это совершенно исключенным».
Каким бы ни было безразличие Венского двора, преступление и двойное убийство вызвало страшное негодование толпы. По всей Габсбургской империи устраивались гневные демонстрации против Сербии, а также совершались нападения на сербских представителей и учреждения. Британский главный консул в Будапеште обрисовал ситуацию в Венгрии как «волну слепой ненависти к Сербии и всему сербскому… прокатившуюся по всей стране».
Так Франц Фердинанд и женщина, которую он любил и на которой женился вопреки этикету и императору, умерли в объятиях друг друга, став жертвами людей, стремлениям которых эрцгерцог сочувствовал. Два напрасных и бесполезных убийства были первыми из предстоящих четырех лет принесения подобных жертв.
Глава 64
Приближение мировой катастрофы
Магнаты австро-венгерского генерального штаба и министерства иностранных дел теперь дождались панславянской провокации. В одном из потайных мест Бальплатца хранился документ трехлетней давности — печально известный ультиматум против Сербии, который следовало предъявить, когда наступит подходящий момент. И вот этот момент, наконец, представился.
Убийство наследника престола вызвало так мало общественной печали и так много личного ликования, как если бы сами австрийские власти, а не сербская разведка, совершили преступление. Все случилось в конце июня, когда в Европе традиционно происходили решающие битвы — Ватерлоо (18 июня 1815 года — последнее крупное сражение Наполеона I, закончившееся поражением императора), Сольферино (24 июня 1859 года — решающая победа франко-сардинской армии над Наполеоном III), Кустоза (24 июня 1866 года — победа австрийской армии над итальянской), Садова (3 июля 1866 года — самое крупное сражение Австро-прусской войны, кардинально повлиявшее на ее течение), Седан (1 сентября 1870 года — генеральное сражение Франко-прусской войны, закончившееся полным разгромом Наполеона III). Это позволило центральным силам подготовиться в течение месяца. Если Берлин согласился бы повторить тактику запугивания 1909 года против России, ультиматум мог быть снят с полки и предъявлен.
