Почтовый голубь — птица очень нежная, она быстро погибает, если не будет сразу же найдена. Поэтому секретная служба союзников применяла еще один вид воздушных шаров. Шары эти, диаметром всего 60 сантиметров, делались из голубоватой папиросной бумаги и были почти невидимы в воздухе. Их можно было наполнять из простого газового рожка. Летчики сбрасывали пакеты, заключавшие в себе три таких шара в сложенном виде, с подробнейшими наставлениями о способе пользования. Иногда в пакет вкладывали химическую смесь, которая давала возможность тому, кто нашел шар, наполнить его газом. Но так как подобный воздушный шар с донесением можно было отправить к союзникам лишь при попутном ветре, конкурировать с почтовыми голубями эти шары, конечно, не могли.
Больше всего союзную разведку интересовали жители местностей, расположенных за линией германского фронта, и всевозможные листовки сыпались на них дождем. Зимой 1918 года специальные летчики союзников сбрасывали клетки с голубями и воздушные шары даже в самых отдаленных пунктах Эльзаса и Лотарингии. Последним их достижением была переброска по воздуху радиопередатчиков Маркони новейшей модели: с четырьмя аккумуляторами, сухими элементами на 400 вольт и 30-метровыми антеннами. С помощью таких аппаратов можно было передавать сообщения на расстояние до 30 миль (48 километров). Они сослужили большую службу крестьянам и одиноким жителям пораженных войной районов, которые не только настойчиво вели рискованную разведывательную работу, но и пытались передавать по радио шифрованные донесения.
Глава 71
Гений на Ближнем Востоке
Любой список шпионов-любителей не будет полон, если он не включает в себя имени полковника Т.Э. Лоуренса — Лоуренса Аравийского. Этот молодой англичанин, наделенный бесспорными талантами, особыми манерами и глубокими знаниями, был превосходным агентом разведки и шпионом еще до того, как проявил себя одним из самых грозных командиров нерегулярных войск в современной истории. Будучи лидером партизан, Лоуренс организовал военную кампанию в пустыне, и его «верблюжий корпус» из арабских племен имел большое значение, совершенно непропорциональное своей малой численности, вооружению и полю битвы. Пробравшись через турецко-германский фронт, Лоуренс порой с несколькими сторонниками из туземцев взрывал мосты и воинские поезда и совершал другие акты военной диверсии. Он мастерски изменял свою внешность и не только походил на арабского шейха, но и научился мыслить как араб, делая устремления арабских племен своими собственными, а свое поведение — соответствующим стандартам арабов.
Лоуренс был не только искусным шпионом, но и умелым руководителем, всегда хорошо знавшим, что ему в том или ином случае ждать от врага. Результаты его шпионской системы и партизанских вылазок в высшей степени пригодились генералу Алленби в палестинской кампании. Полковник Лоуренс, однако, настолько увлекательно описал свои подвиги в секретной службе и других военных авантюрах, что нам остается отослать читателя к этим потрясающим повествованиям.
В Малой Азии и на Ближнем Востоке англичане столкнулись с несколькими агентами германской разведки, каждый из которых был в известной мере наделен талантами под стать Лоуренсу. Офицеры разведки генерала Алленби считали, например, самыми действенными своими противниками Прейсера и Франкса. Прейсер, наиболее неуловимый и таинственный из них, как и Лоуренс, великолепно знал Ближний Восток и столь же прекрасно владел искусством перевоплощения. Для своих турецких союзников этот германский агент был «бедуином»; говорят, он по меньшей мере трижды, в критические моменты, пробирался в Египет и проникал в британскую ставку в Каире. В стратегически крайне беспокойном районе между Суэцем и Константинополем, трудным для путешественников и еще более трудным для агентов секретной службы, Прейсер действовал совершенно свободно, занимаясь шпионажем либо собирая сведения у подчиненных агентов, туземных жителей и местных разведчиков, состоявших на содержании у турок или немцев.
Вольфганг Франкс провел много лет в различных колониях Британской империи в поисках своей фортуны — то в качестве овцевода в Австралии, то в качестве коммерсанта в Бомбее, то журналиста в Кэптауне, — после чего решил попытать счастья в чем-то другом. Он никогда не переставал быть немцем, несмотря на то что внешне походил на уроженца британской колонии. Пришла война, и Франкс поспешил на родину и записался добровольцем. Вначале он получил обычное назначение в тяжелую артиллерию, после чего предложил свои услуги военной разведке и попросился на фронт в районе Яффа — Иерусалим. Франкс убедил своих начальников, что хорошо знает местность, что умеет ругаться, как заправский австралийский овцевод, и что вполне сойдет за британского штабного офицера. По редкому стечению обстоятельств, ему действительно удалось получить назначение, для которого он был исключительно пригоден.
Франкс прибыл в Палестину как раз в то время, когда турки начали испытывать на себе всю мощь наступления Алленби. В совершенстве владея не только английским языком, но и некоторыми его диалектами и располагая обмундированием различных родов войск, он начал действовать то тут, то там в роли английского или колониального офицера, никогда не появляясь в одном и том же облике дважды. Пробраться в лагерь англичан ему не составляло особого труда. Английские и турецкие линии тянулись параллельно одна другой в ограниченной зоне, почти как на Западе, с той лишь разницей, что вместо грязи и воронок Пикардии здесь простирались пески безводной пустыни. Отъехав достаточно далеко от переднего края, Франкс огибал его и попадал во вражеский лагерь. В некоторых экстренных случаях он перелетал фронт на самолете и спускался с парашютом.
Облачался он при этом всегда в английскую военную форму. Обладая отличной фигурой и выправкой, непринужденными манерами, технической осведомленностью почти во всех отраслях военного дела, он щеголял штабным мундиром, нашивками, всеми деталями формы и ни в ком не возбуждал подозрений. Его дивизионные знаки отличия были выбраны с осторожностью и принадлежали войсковой базе на некотором удалении от линии яффско-иерусалимского фронта. Иногда он даже позволял себе синие петлицы и особые знаки отличия артиллерийского состава, наличие которых позволяло ему нагло «инспектировать» артиллерийский полк. При этом ему удавалось подключать к телефонным проводам свой миниатюрный аппарат и подслушивать служебные переговоры. Он так хорошо подражал голосам англичан, что однажды ему удалось передать по телефону нужный ему приказ.
Англичане не раз воздавали ему должное; в сущности, все, что известно об этом германском мастере шпионажа, исходит от его бывших врагов, отдавших справедливую дань его отваге. Когда война закончилась, Франкс, подобно многим выдающимся собратьям по профессии, исчез бесследно, не оставив ни воспоминаний, ни каких-либо записок. Но до конца палестинской кампании он исчезал лишь для того, чтобы вновь появиться в каком-нибудь другом секторе фронта в новом обличье. Неоднократно он принуждал англичан к поспешным изменениям планов, помимо того что создавал проблемы каждому британскому офицеру, в чем-то походившему на него. Множество подозреваемых останавливались по какому-то срочному делу, их приказы подвергались проверке, а сами они задерживались для выяснения их личности на предмет идентификации с грозным майором Франксом.
