Леклерку уже было за сорок, и, будучи внешне малопривлекательным мужчиной, он тем не менее оказывал на женщин какое-то непостижимое влияние. Поскольку он был священником, не приходится удивляться, что набожные женщины, глубоко преданные делу роялистов, оказывали ему приют, рискуя жизнью. Но поскольку он был человеком безупречной нравственности, остается предположить, что его жгучая ненависть к Бонапарту и революции оказывала заразительное действие в аристократических кругах, куда этот «мужчина с бельмом на глазу» имел доступ. Уже одно это — не обращая внимания на «неприятные и досадные клеветнические измышления того времени» — объясняет авантюрное появление его пленительной соучастницы, известной под именем Нимфа.
Одной из сторонниц Бурбонов, у которой Леклерк время от времени находил приют, являлась мадам де Руссель де Превиль, вдова капитана королевского флота и уважаемая представительница булонского света. Среди детей мадам де Превиль имелась дочь, миниатюрная хорошенькая девушка, которой в 1804 году исполнилось восемнадцать лет. Она обладала волосами каштанового цвета, голубыми глазками, аккуратным носиком и маленьким алым ротиком, а ее щеки украшал нежный румянец. Ее прозвали Нимфой «за красоту и грацию движений», к тому же девушка привыкла к обожанию, была полна веселости, исключительно легкомысленна, непостоянна и простодушна до глупости. Единственным ее увлечением являлись балы, приемы и уход за собственной персоной.
По возрасту, внешности и характеру мадемуазель де Превиль, несомненно, являлась полной противоположностью «совершенному образцу конспирации» — Леклерку. И все же требования секретной службы настолько причудливы, что эта поразительно фривольная молодая девушка осталась бессмертной фигурой в истории французской политической интриги. Поддавшись восторгу приверженцев Бурбонов, а также испытывая страстную тягу к мужским приключениям, она с готовностью согласилась принять участие в деле, которому изобретательный аббат посвятил свою жизнь. Леклерк предложение принял — во имя успеха своего предприятия он готов был пожертвовать чем угодно, почему же не включить эту прелестную инженю в число своих конспираторов? Проявив хитрость и обведя вокруг пальца свою мамашу, Нимфа де Руссель де Превиль — под таким именем она и осталась в архивах французской полиции — переоделась юношей, приняла фамилию Дюбюиссон и отправилась странствовать в качестве роялистского курьера и шпиона.
Эта девушка, как и многие другие, пленилась тайнами «английской переписки» и, похоже, оказалась довольно безрассудной, но без ущерба для безопасности своих товарищей по ремеслу. Начинала она с получения писем, которые доставляла корпулентная, но пылкая госпожа Филипп, и передачи их своему шефу аббату. В дальнейшем он доверил ей оплату труда некоторых мелких, но полезных сотрудников. Она часто отлучалась из Булони на несколько дней, «забираясь даже в Дьепп или Амьен», одна или в компании с Пуа. Случилось так, что один из ее дядей, аббат Лапорт, оказался среди самых активных роялистских агентов на линии связи, и, говорят, ему часто приходилось пересекать Ла-Манш, чтобы перевезти в Англию важные депеши, доставленные ему его бесстрашной племянницей.
Успехи английской корреспонденции
Французской публике незадолго до этого сообщили, что в результате штормов французский флот потерял несколько линейных кораблей. Только в такой версии во Франции стал известен факт разгрома наполеоновского флота при Трафальгаре. Эта неудача 21 октября 1805 года довершила крушение императорского плана высадки десанта на английском побережье, но Наполеон уже носился с новыми планами завоеваний. Победа адмирала Колдера в Бискайском заливе за три месяца до Трафальгара побудила Наполеона поспешно перебросить свои войска из Булони в центр Европы и начать кампанию, которой суждено было с блеском увенчаться Аустерлицем. Англия, однако, продолжала сохранять к нему непримиримую вражду, оставаясь недостижимой и неуязвимой, но сама могла нанести удар в любом месте европейского побережья. И тайные общества оппозиционеров, романтические авантюристы и платные агенты, руководимые Леклерком и — с более безопасного расстояния — Рателем, продолжали действовать во всех департаментах, расположенных между Парижем и Ла-Маншем. Необходимо отметить, что секретная полиция, руководимая Фуше и Демаре, никогда не была склонна получать пощечины и хранить при этом невозмутимую улыбку. Оперативность и настойчивость таких агентов, как Манго, закрывали дыры блокады одну за другой, и окно в Трепоре также в конце концов обнаружили и с треском захлопнули. Полицейскому осведомителю удалось проникнуть в круг заговорщиков Леклерка — испытанный прием контрразведки, — и ищейки Демаре вскоре рьяно кинулись по следам аббата, Нимфы и верного Лароза. Леклерк укрылся в Аббевиле, в доме некоей мадам Дени, там же приютили и Нимфу де Превиль. Бакалейщик Филипп, рыбак из Трепора, на допросе выложил все, что знал, и этого оказалось достаточно, чтобы полицейские агенты и жандармы помчались в Аббевиль. Дом мадам Дени в переулке Нотр-Дам строился, видимо, иезуитами, поскольку ни Леклерка, ни «мальчика Дюбюиссона» обнаружить не удалось. Однако жандармам настолько успешно удалось запугать мадам Дени, что она отвела агентов к тайнику с документами, имевшими отношение к секретной английской переписке.
Говорят, что аббат Леклерк бежал глухой ночью в сторону Сент-Омера. Девушка, бросив его, преспокойно вернулась домой в Булонь, сообщив матери, что она объявлена вне закона, но ни в чем не повинна и готова отдаться в руки полиции. Можно себе представить изумление и ужас мадам де Превиль, ибо она до той минуты и не подозревала о безрассудном поведении дочери. Действовала она, однако, с поразительным хладнокровием и решительностью: отослала девушку обратно в Аббевиль к тамошним родственникам и велела как следует затаиться. Но не стоило ожидать слишком многого от самой преданной союзницы Леклерка. В городе, «кишевшем опытными полицейскими чинами, прибывшими из Парижа на поиски сообщников Леклерка, она просиживала у окна целый день, но пару раз осмелилась появиться на публичном балу. В один прекрасный день, вероятно в мимолетном проблеске благоразумия, она куда-то исчезла».
Что с ней стало? Вместе с аббатом и его секретарем, Пуа, Нимфу де Руссель де Превиль, известную под фамилией Дюбюиссон, почти год спустя заочно приговорила к смертной казни комиссия, заседавшая в Руане. Филиппа и еще одного рыбака по фамилии Дьеппуа, а также учителя Дюпоншеля также приговорили к смерти, и, к сожалению, привели приговор в исполнение. Всех троих казнили. Нимфа в одиночку пересекла большую часть Европы, пытаясь пробраться в Россию, но в конце концов села на корабль, шедший в Лондон, где ее странствия и окончились. Британское правительство, учитывая юный возраст приговоренной к смертной казни девицы, назначило ей ежегодную пенсию в 600 франков.
Леклерк, находившийся некоторое время в Англии, затем перебрался в Мюнстер, где тотчас же принялся заново связывать вместе оборванные нити секретной службы. Имперская полиция парализовала его почтовую контрабандную деятельность в округе Булонь; но линии связи можно было перенести в сторону, на Джерси и нормандское побережье. Неутомимый аббат добился этого с помощью своих избежавших разоблачения агентов в Париже и безотказной поддержки британского золота.
