Среди американского военно-морского командования того времени воинственное лидерство не поощрялось. И все же Мэттьюз продолжал бы состоять на секретной службе Мэдисона и Монро, если бы не взрыв национального возмущения, вызванного разоблачением английского шпиона. Джона Генри, действовавшего в Новой Англии иностранного агента, изобличили его письма, попавшие в 1812 году в руки президента. Они открыли то, как он на средства английской разведки субсидировал прессу, разжигал междоусобные распри и энергично обрабатывал пробританские элементы, которые уже имелись среди федералистов Новой Англии.
Когда президент Мэдисон сообщил конгрессу о письмах Генри, над страной пронеслась буря негодования и возмущения. Агент английской секретной службы действует в Бостоне в мирное время! Все это помогло подготовить страну к трем годам блокады, застоя и бесславной войны. Но первым пострадавшим оказался Джордж Мэттьюз, которого пришлось отправить в отставку из-за его сходства с Генри и его пресловутых усовершенствований, в отличие от коварных интриг британца. Как бы ни были велики прегрешения Мэттьюза в области дипломатии, но как шпион и секретный агент он обнаружил такую предприимчивость и рвение, что смело мог бы занять видное место в тощих летописях секретной службы Северной Америки. Экс-губернатор Джорджии оказался слишком воинственным для выполнения обычных агентурных обязанностей, но мог стать военным шпионом исключительного масштаба. Подобно своему современнику Карлу Шульмейстеру, Мэттьюз опроверг все привычные представления об обычном шпионаже и сам стал тем ударом соперника, который должен был лишь подготовить.
Профессиональная спецразведка не слишком усердствовала в течение трех лет войны 1812 года, как и действенная разведка любой из сторон. Что само по себе удивительно, ибо еще живы были многие американцы, служившие офицерами в революционной войне, которые должны были помнить о выгодной взаимосвязи генерала Вашингтона с регулярным шпионажем. И еще более удивительно, поскольку это была ошибка британцев, так как Наполеон был разбит и сослан на Эльбу, и в 1814 году правительство Лондона могло бы позволить себе испытать свое более мощное оружие против слабой американской пропаганды. Тысячи ветеранов Веллингтона после Пиренейской кампании погрузили на корабли и отправили в Мексиканский залив. Куда подевались офицеры разведки, которые приобрели бесценный опыт после длительного соперничества с секретной службой французского императора?
Политическое отречение Мэттьюза, умерившее его пыл и натиск на Флориду летом 1814 года, вероятно, стало предметом всеобщего сожаления. Хотя у англичан имелись канадские и другие базы, главные британские операции на материке Северной Америки организовывались в расчете на гостеприимную поддержку Испании. Пенсакола должна была стать настоящим трамплином, с помощью которого свирепый британский лев смог бы сделать свой прыжок. И все же войне 1812 года не суждено было стать тем конфликтом, в ходе которого Англии надлежало «проиграть все сражения, кроме последнего». Последнее сражение, закончившееся победой Джексона под Новым Орлеаном, — которое длилось более двух недель, — оказалось почти единственной сухопутной битвой, которую английские войска не смогли выиграть. Джексон занимал выигрышную позицию, притом не испытывая чрезмерной самоуверенности (это он предоставил своему бывалому противнику), и, как мы увидим, сумел наладить своевременное получение информации.
В мае 1814 года Джексон был назначен генерал-майором регулярных войск и поставлен во главе их на далеком Юге. В письме, адресованном майору Джону Риду, его адъютанту, и написанном в момент постоянно растущей опасности для Соединенных Штатов, генерал Джексон приводит обширные доказательства о своевременности разведки и той исключительной важности, которую он ей придавал.
Сокрушительная победа генерала Джексона пришла через несколько месяцев. 8 января 1815 года его британский противник Пэкингем либо был введен в заблуждение разведкой, либо не сумел точно оценить силу американских оборонительных сооружений. И он, и его войска были воспитаны в духе пренебрежительного отношения к плохо обученным «колониальным» войскам. Но сам Пэкингем и 2000 его солдат заплатили жизнью за знакомство с меткостью ружейного огня неотесанных лесорубов.
Прежде чем оставить созидательную шпионскую деятельность Джорджа Мэттьюза и военные триумфы Джексона, необходимо отметить два эпизода, неформально представляющие секретную службу в ее наилучшем свете — а может, в наихудшем. В конфликте между правительством Соединенных Штатов и племенем индейцев-семинолов воинственные и «хитрые янки» были «обречены на победу»; и великий вождь племени Оцеола был захвачен в плен «под флагом перемирия» с помощью обмана. Такое типичное вероломство бледнолицых породило неугасающую ненависть индейцев — не последний случай подобного рода за три века настойчивого «первопроходства» — и озлобило аборигенов водяных топей Флориды на сотни лет. И только в 1935 году посредством личной встречи министра внутренних дел Икеса — которому пришлось «прыгать с бревна на бревно и ступать след в след, чтобы добраться до их укрытия» — был официально подписан мирный договор, прекращающий состояние войны между Соединенными Штатами и индейскими потомками Оцеолы.
Во времена Эндрю Джексона существовала пиратская система разведки Жана Лафитта — «колоритного злодея, установившего правление террора в Мексиканском заливе» и утвердившего себя диктатором Галвестона и наделенного властью послать каперские свидетельства своим преступным друзьям. О нем и его пособниках было известно, что они помогали Джексону защищать Новый Орлеан от англичан. Речь идет о том самом Лафитте, которого его агенты из креолов известили, что губернатор Луизианы собирается оценить его голову в 5000 долларов; он тотчас же начал состязание, предложив 50 тысяч долларов за голову губернатора. Сочинялись романтические истории, в которых Лафитт за сногсшибательное вознаграждение готовился спасти Наполеона, похитив его с острова Святой Елены. Согласно этой легенде, тайная миссия действительно привела Лафитта на берега острова-тюрьмы; но организаторы заговора опоздали: император уже лежал при смерти.
Испания, даже при содействии Британии и Америки, мало что могла поделать на всей Вест-Индии против таких вооруженных до зубов и хорошо информированных мародеров, как те, что следовали за Лафиттом, и его не менее безжалостных современников. В течение этого периода испанское правительство постепенно теряло контроль над мятежными Южно-Американскими колониями. По этой причине появилось «множество пиратских банд и соглашений, которые пиратские судна использовали как прикрытие для своего плавания, хотя эти соглашения зачастую были лишь фальшивками или бесполезными бумагами, купленными у мелких чиновников».
Боливарские заговорщики
Мы не слишком много поведали о завоеваниях и бурных событиях, пиратстве и шпионаже Южной Америки не потому, что этот обширный континент избежал губительного влияния бесконечных интриг Старого Света, а потому, что честных и бескорыстных людей нашлось намного больше в той другой, более плотно населенной части света. Коренные индейцы Центральной и Южной Америки спонтанно становились агентами разведки, преданно защищавшими свои земли, в то время как поколения конкистадоров обрушивались на них в надежде выведать дорожные карты и указатели, ведущие к золотому Граалю на краю радуги Нового Света. И туда далеко, прямо к краю радуги, коренные жители и решили отправить жадных бледнолицых. И чтобы соблазнить их и выманить из мирных жилищ, индейцы скармливали конкистадорам самую невероятную и фальшивую информацию, и не потому, что были некрещеными язычниками или бандитами, а потому, что они ни на грош не доверяли крещеным испанцам.
