Информация Техена оказалась чрезвычайно важной и своевременной, так что он получил за нее солидное вознаграждение и сделался постоянным членом шпионской организации, главным следователем которой был Мутье, посол Наполеона III. Немного погодя Техен стал доставлять свои сведения и получать плату более осторожно, через посредников. Теперь он находился в связи со слугами тайного советника Нибура и генерала фон Герлаха, которые могли похищать или копировать письма и другие документы, содержание которых Техен с выгодой для себя переводил на французский. 16 ноября 1855 года Бисмарк писал Герлаху:
«Говорят, что берлинские почтовые служащие подозреваются в том, что они являются французскими шпионами. Мне это интересно, поскольку о том, что говорил Мутье с Мантеффелем по определенному поводу на предмет, имевший место быть здесь, и о котором он вряд ли мог знать кроме как из моего письма, которое дошло до Мантеффеля лишь за полчаса до этого. Слова и некоторые особые термины, которые он использовал, были практически идентичны моим, что для меня остается загадкой».
Таковой была дипломатия, которая широко характеризует внешнюю французскую политику и секретную службу Наполеона III. И столь низкопробная и дурно организованная секретная служба Франции вскоре должна была вступить в состязание с прусской разведкой, возглавляемой самим «королем шпионов» — Вильгельмом Штибером. Прямое требование Мутье заставило прусские власти прижать почтовых служащих и прекратить предательскую «утечку» информации на почте. 26 декабря фон Герлах записал в свой дневник: «Кража писем на почте принимает все более и более зловещий оборот. По всей видимости, почта вскрывала письма и задерживала доставку документов». Вскоре прусские сыщики вышли на след старого Техена, и в январе 1856 года он был арестован. После признания и мольбы о пощаде Техен был должным образом осужден и отправлен в тюрьму, в то время как Мутье и Ротан, выставленные в дурном свете в европейской прессе, были настолько безнадежно скомпрометированы, что им пришлось уйти в отставку.
Деятельность немцев и интриги секретных агентов Второй империи не ослабли, но приняли иной оборот. И все же изменения, неожиданные для французского режима Наполеона III, и их непредвиденные последствия еще только должны были случиться. Впервые после того, как Шарнгорст и Штейн перехитрили Наполеона I, или даже впервые после Фридриха II, Пруссия приступила к организации секретной службы, достаточно сильной, чтобы начать тайное наступление против доминирующей власти на континенте. И сделал это возможным такой выдающийся государственный деятель, как Бисмарк. Орудием его был Штибер — патриарх секретной службы и самый верный помощник Железного канцлера в этой пылкой гильдии, которая в наше время проявляет столь опасную активность, культивируя тевтонскую одержимость мирового масштаба.
Глава 45
Штибер — мастер шпионажа
Вильгельм Штибер, знаменитый прусский мастер шпионажа, доказал, что человек, даже начавший свою деятельность мелким доносчиком, смог настойчивостью и преданностью своему королю и стране подняться до олимпийских высот международной подлости и негодяйства. Выдающиеся заговорщики и шпионы, фигурирующие в наших анналах секретной службы, зачастую были почтенными людьми, которых побудили заняться шпионажем обстоятельства или настоятельные интересы национальной политики. Совсем другое дело Штибер, который из мелкого, безвестного и малообещающего доносчика в начале своей деятельности превратился в талантливейшего патриота своего времени. Его подпольная работа была хитроумно согласована с грандиозными планами Бисмарка, направленными на создание новой Германской империи, которая смогла продержаться сорок семь лет.
После заточения Наполеона на остров Святой Елены и ликвидации его шпионов и армий мы наблюдаем прилив торжествующей реакции, распространившейся по всему Европейскому континенту. И 3 мая 1818 года родился тот, кому суждено было стать самым хитроумным из сторонников реакции. Штибер был сыном мелкого чиновника в Мерзебурге, небольшом городке Прусской Саксонии. При крещении он удостоился имени Вильгельм-Иоганн-Карл-Эдуард на манер августейших младенцев императорской фамилии. Возможно, кто-нибудь предвидел, что этот младенец впоследствии будет зваться самым величайшим пруссаком века, как «мой король ищеек».
В дни отрочества Вильгельма Штиберы переехали в Берлин, где мальчика стали готовить в лютеранские пасторы. Из среды духовенства вышло немало мастеров шпионажа и секретной службы, но Штибер, видимо, сам изменил свой жизненный путь и выбрал профессию юриста. Он, с самого начала, заинтересовался уголовными процессами и неразрывно связанной с ними работой полиции. В 1845 году он уже был шпионом, поскольку известно, что он выдал прусским властям некоего Шлеффеля, единственным преступлением которого оказались его либеральные взгляды и агитация среди рабочих. В этом деле впервые сказался истинный Штибер, ибо Шлеффель был дядей его собственной жены и полностью ему доверял. После такого доказательства полной этической атрофии будущее Штибера в Пруссии казалось обеспеченным.
1848 год застал Европу в особенно смятенном состоянии. Маятник самодержавного режима, руководимого Меттернихом, качнулся так сильно вправо, что его катастрофический откат влево, в анархию и хаос, казался неизбежным. Все политические сейсмографы регистрировали сильные вулканические толчки, и троны многих абсолютных монархов зашатались, как колченогая табуретка. Франция уже снова стала республикой. Современное развитие индустрии привело к созданию нового вида агитации, глашатаем которой был Карл Маркс, а доктриной — социализм.
Вильгельм Штибер нуждался в такой напряженной обстановке, которая могла бы дать ему проявить себя в качестве неустрашимого монархиста и исполнительного доносчика, шепчущего в оба уха короля. Он был одним из тех злоумышленников, которые могли служить государству без ограничения своего преступного вдохновения. Тот, кто на протяжении почти полувека обогащал летописи европейских интриг и вероломства с гордостью первопроходца и стремлением павшего архангела, с самого начала проявил свою исключительную способность, поступив в ряды прусской полиции прежде, чем его противники получили в руки компромат для предъявления ему серьезных обвинений.
Стукач и ярый заговорщик
Улики против Шлеффеля, предоставленные Штибером, оказались недостаточными для его осуждения, но Штибер ухитрился замаскировать свое участие в этом деле, дабы не испортить контакты как с правительством, так и с подозрительными радикалами. Разумеется, Штиберу пришлось выдавать себя за убежденного радикала, друга рабочих и сторонника социалистов. С этой целью он использовал свое адвокатское звание, и во всех случаях, когда под суд отдавали лиц, сочувствующих радикалам, добровольно и безвозмездно предлагал им свою юридическую помощь. «Защищая» их красноречивыми выступлениями и не беря платы, он стяжал популярность, которая помогла ему добраться до той правящей верхушки прусского либерализма, к которой столь безуспешно пытались примазаться его коллеги из полиции.
Фридрих-Вильгельм Прусский унаследовал свое королевство, но мало чего еще от Гогенцоллернов. Он был застенчивым, ограниченным и легковерным. Он постоянно опасался покушения, и Штибер очень быстро сумел обратить эту монаршую трусость себе на пользу. Как агенту-провокатору, ему необходимо было постоянно демонстрировать свое рвение и успокаивать радикальных лидеров и взбудораженных граждан. Как-то раз, пристроившись во главу толпы решительно настроенных демонстрантов, он сумел пробраться к встреченному ими и дрожавшему от страха королю. Он тут же постарался успокоить Фридриха-Вильгельма, шепнув ему, что он, Штибер, является секретным агентом полиции и что все будет хорошо, потому что его величество находится под надежной охраной безгранично преданного ему Штибера и его агентов. Этими словами молодой адвокат накрепко связал себя с секретной службой боязливого монарха Пруссии.
