Тетушка Амарэтта все так же оберегает своих курочек. Заботится о девушках и ухаживает за цветником. Но недавно произошло событие, которое удивило всех нас, — она пустила в дом семейную пару, да еще и с детьми!
— Как же так! — поразилась тетушка Нуттелла. — Дети будут мешать вашим жильцам. Шум, суета, капризы!
Тетушка Амарэтта покачала головой, поправила шляпку, улыбнулась:
— Нуттелла, милочка, дети не могут мешать, потому что они — дети, понимаете? Мои курочки, хорошие милые девочки, будут видеть, как это прекрасно — иметь семью. Растить деток, любить мужа, знать, что ты не одна в нашем переменчивом мире.
Нуттелла посмотрела на тетушку Амарэтту удивленным взглядом, словно у той внезапно появились беличьи ушки или вдруг вырос хвост.
— Может быть, сейчас я вас огорчу, но семьи разные бывают, — заметила она.
— Поэтому мои курочки должны стремиться к лучшему. Не просто выскочить замуж — тут много ума не надо, а выйти так, чтобы и детки радовали, и проблемы не пугали, — заявила тетушка Амарэтта.
Городок обсуждал удивительную новость несколько дней, пока не появилась еще более удивительная: к тетушке Амарэтте приехал мужчина! Молодой мужчина, намного моложе ее! К тому же изысканный красавец и явно столичный франт.
В кафе только и разговоров было, что о его приезде.
— Если кто-то хочет знать мое мнение, — уверенно заявляла тетушка Бебетта, — то я скажу: это ее тайный любовник. Ах, святоша наша! Кто бы мог подумать!
— Нет, дорогая Бебетта, это ее внебрачный сын! — спорила тетушка Продэкта. — Я сама видела, как они улыбались друг другу прямо на улице, представляете?
— Мэлл, не фантазируйте! — вмешался дядюшка Бонборино. — Мужчина — ее троюродный племянник, я точно знаю.
Разговоры перетекали из пустого в порожнее, пока тетушка Амарэтта и неизвестный не пришли в кафе. Он услужливо открыл дверь, она с довольной улыбкой заняла центральный столик.
— Бонборино, дорогой, подай нам кофе и десерт, — попросила тетушка Амарэтта.
— Познакомьте нас с вашим другом, — не удержалась от любопытства тетушка Продэкта.
Тетушка Амарэтта выдержала театральную паузу:
— Прошу любить и жаловать, редактор вестника «Все обо всех» мэллорд Эдуардо Писардо! — торжественно провозгласила она.
Зал замер. «Все обо всех» — любимый и самый читаемый вестник. Увидеть вживую ее редактора никто и не мечтал.
Когда восторги утихли, тетушка Нуттелла спросила:
— Какими судьбами в наши края, мэллорд?
Эдуардо Писардо широко улыбнулся:
— Понимаете, в этом городе живет прекрасная мэлл, замечательный консультант для женщин и девушек, душевный помощник и добрый советчик. Но я не могу уговорить ее работать у меня на постоянной основе, она слишком занята! Возможно, вы все вместе повлияете на нашу уважаемую тетушку Амарэтту?
Такой тишины в кафе не было много лет. Посетители замерли с чашечками кофе, с надкусанными пирожными и ссыпающимся с ложек сахарным песком.
Тетушка Нуттелла бережно, словно хрупкий хрусталь, поставила на стойку кофейник.
— Наша Амарэтта — консультант? — поразилась она.
— И консультант, и писатель, и замечательный корреспондент! — радостно подтвердил Эдуардо Писардо.
Тетушка Амарэтта густо покраснела:
— Уж вы скажете, Эдуардо. Подумаешь, пара-тройка статей в помощь женщинам, оказавшимся в сложной ситуации.
— А сколько откликов! — воскликнул редактор. — Нет, дорогая, вы должны согласиться вести у меня колонку, иначе я с места не сдвинусь!
Она согласилась. А дядюшка Бонборино и Нуттелла сделали ее почетной гостьей — в кафе, где любит отдыхать сама тетушка Амарэтта, теперь сложно было найти свободный столик.
Тетушка Русленитта продвинула идею помощи девушкам, попавшим в трудные ситуации, и основала попечительский совет. Она создала фонд, который наши добрые и отзывчивые кумушки ежемесячно пополняли и средства которого позволяли помочь какой-нибудь девушке, оказавшейся в беде. Самые щедрые пожертвования шли от Дилетты. Так, мы договорились, она отплатит мне за то, что я когда-то помогла ей основать свое дело.
Тетушка Тициана принимает участие во всем понемногу. Занимает в фонде Русленитты должность главного и единственного казначея. С ее рачительностью ни одна монетка не будет истрачена зря. В обществе садоводов она следит за благоустройством города, главная ее забота — лавочки и скамейки для отдыха. Это она придумала нововведение, которое восхищает всех гостей и туристов: крыши над скамейками, защищающие от жары и дождя.
Ливия долго переживала и каялась, что послужила причиной неудобств из-за Руфары. Даже порывалась уволиться.
— Ох, мэлл Имма, я вот и чувствовала это воздействие, и сказать ничего не могла, как печать какая была наложена. Я так сопротивлялась этому! Не хотела причинять вам или кому-либо зло. Но ведь чуть не причинила! Вы вправе посчитать меня ненадежной и уволить.
— Нет уж, где мы еще такую экономку найдем? — возмутилась я. — Девочки и граф к вам привязаны. Да и у меня нет никаких претензий. Наоборот, мне кажется, что мы с самого начала испытывали друг к другу симпатию. Только Руфара мешала нам сблизиться.
— Это правда, мэлл Имма. Я девочек очень люблю и всегда хотела, чтобы у них все хорошо сложилось. А вы сразу завоевали их любовь и доверие, и как же мне вас после этого не любить?
— Ну вот и славно, Ливия. Тем более что мы вряд ли найдем еще одну экономку, которая невозмутимо воспримет все, что бы ни происходило в этом доме, — пошутила я.
— Это точно, — смущенно улыбнулась Ливия.
И теперь ее глаза улыбались.
Кираба быстро влилась в семью. С тремя сестрами по-другому бы и не получилось. И вот уже по всему дому был слышен крик:
— Нет, это невозможно! Кто взял мою рисовальную доску? Почему вы все берете без спроса?
— Кто трогал мой кукольный домик?! Элли, сейчас я тебе!..
— Ай… ой… дэвр… Пэм, опять ты тут устроила в спальне библиотеку! Все книжки на полу валяются, не пройти!
— Надина, оставь Молки в покое! Он от тебя уже прячется!..
Да, Кираба вместе с новой жизнью получила имя Надина — как и хотела назвать девочку настоящая мать. Ее поселили в покоях Памелы, поставив еще одну кроватку, и теперь Пэм засыпала быстро и спокойно, только иногда приходилось утихомиривать разболтавшихся девчонок.
Зато старшая и младшая стали завидовать близняшкам. У них в два раза стало больше нарядов и игрушек, которыми они менялись. И для игр им больше никто не был нужен. Им хватало общества друг друга. Их все время можно было увидеть вдвоем, то за чтением книг в библиотеке, то прогуливающимися в саду, то играющими в кукольный домик.
