Камилла хотела что-то ответить, но я не дала ей сказать:
— Неужели ваша кухарка все делает это сама? И хлеб печет?
— Этот — да, — ответил граф. — Мы его любили в столице, нам доставляли из пекарни дядюшки Тобиуса, которая находилась в восточном торговом квартале. Здесь такого не пекут, поэтому Женуария делает его сама. А так какие-то продукты мы покупаем у местных лавочников, — пожал он плечами.
Так в разговорах ни о чем прошел до конца ужин. Поскольку первой из девочек никто прощаться не собирался, а я вроде как приступила к обязанностям гувернантки, то предложила:
— Спасибо за ужин, все было очень вкусно. Завтра выражу свои восторги Женуарии. Надина, Камилла, пойдемте я провожу вас до комнат. — Я встала, и граф кинулся помочь мне отодвинуть стул. — Спасибо, — поблагодарила я.
Если Надина сразу поднялась, то Камилла лишь невежливо фыркнула:
— Вы ничего не перепутали? Маленькая девочка здесь одна, вторая в лечебнице. А я уже взрослая, могу дойти и сама, мне нянька не нужна.
— Камилла! — взревел граф.
— Если бы вам не нужна была гувернантка, тогда вы бы знали, что, по правилам хорошего тона, дети покидают общий стол сразу, как только утолят свой голод, вперед взрослых. А раз вы не знаете азов этикета, гувернантка вам очень даже нужна, Камилла, — не дала я сказать слова графу.
— Я не ребенок, а взрослая. И для вас я мэлл Камилла. Как и Памела и Эллионария. Папа, почему она обращается к нам без мэлл? — возмутилась она.
— Потому что вы мои подопечные, за которых я несу ответственность. Я не учитель, не прислуга, а ваш наставник, няня и друг в одном лице, — пояснила я азы, которых, похоже, никто в этом доме не знал.
— Вы мне никто! — крикнула вскочившая Камилла. Она зло сжала салфетку и отбросила ее на пол.
— Камилла! — снова взревел медведем граф.
Надина испуганно заплакала и убежала.
— Извинись сейчас же! Ты будешь слушать мэлл Имму и исполнять все, что она скажет! И будешь с ней вежлива, как того требуется от воспитанных девушек! — с угрозой заговорил граф.
— А если нет, то что? Выгонишь? Упечешь к храмовницам? Что?!
— Для начала выпорю! — сузив синие глаза, которые стали почти черными от бури эмоций, пригрозил граф.
Камилла вспыхнула, развернулась и убежала.
— Стой! Камилла! Вернись сейчас же!
Граф размашистым шагом последовал за дочерью.
В столовую с невозмутимым видом вплыла Ливия и стала собирать тарелки.
— Уфф, полный провал, Ливия, — посетовала я.
— С девочками трудно. Никому не удавалось справиться, так что не вините себя.
— Я помогу вам, — вздохнула я, собирая тарелки. — Хотя нет, присоединюсь позже. Пойду проведаю Надину, мне не нравится ее состояние. Ее комната справа? Вторая от лестницы?
— Третья дверь справа, — уточнила Ливия. — Вторая — игровая.
— Спасибо, — поблагодарила я и пошла к Надине.
Еще с лестницы были слышны крики графа и Камиллы. Я тихонько скользнула в комнату Надины.
— Надина, — позвала я.
Но в комнате было пусто. Я подошла к дверям ванной, прислушалась. Там было тихо. Я постучалась:
— Надина…
Мне никто не ответил. Я оглядела комнату.
Широкая кровать с покрывалом до самого пола, напротив большое, почти вполстены, зеркало. Стол для занятий, стеллаж с игрушками, отдельно дверь в гардеробную. Мягкий, скрадывающий звук шагов толстый пушистый ковер. Я подошла к стеллажу: много красивых кукол и мягких игрушек. И совершенно новые, видно, что девочка нечасто с ними играет. Я присела на край кровати, посмотрела в зеркало: как оно неудачно расположено, впечатлительный ребенок вполне может испугаться игры света и геней, падающих из окна. Покрывало слишком длинное, так и запнуться недолго. Что это?
Из-под покрывала слегка выглядывала ножка кровати, почему-то синего цвета. Я заглянула под кровать: все четыре кроватных ножки были аккуратно оплетены цветными лентами. Справа — синими, слева — желтыми. Можно, конечно, спросить Надину, что за фантазия пришла ей в голову, но не думаю, что удостоюсь ответа. Я выпрямилась и позвала:
— Надина, если ты скрываешься под магией маскировки, появись, пожалуйста, — попросила я. — А то я уйду, и ты не услышишь очень интересную сказку. А мне так хочется ее тебе рассказать!
— Я знаю все сказки. Я люблю читать, — через какое-то время услышала я вздох за спиной, и на кровать присела Надина.
— А вот спорим, эту ты не знаешь, — заверила я. — Только ты должна приготовиться ко сну и лечь в кроватку.
Надина послушно встала, сходила в ванную, вышла переодетая в пижамку и юркнула под одеяло. Я выключила свет, оставив ночник у кроватки. Из-за дверей все так же были слышны крики, к которым испуганно прислушивалась Надина.
— И часто так? — сочувственно спросила я.
— Постоянно, — снова вздохнула девочка.
— Ладно, слушай сказку. Она про пугливую птичку, которая преодолела свой страх и превратилась в бесстрашную соколицу.
Я переиначила сказку про трусишку-зайку, добавив туда подробностей от балды, чтобы Надина не узнала сказку, если слышала. Рассказывала, растягивая повествование настолько, чтобы крики из-за дверей уже смолкли и стало тихо.
— Ну что, знаешь такую? — спросила я весело, когда закончила.
— Нет, хорошая сказка. Расскажешь ее еще завтра? Я хочу запомнить.
— Конечно, — ответила я, надеясь, что завтра вспомню то, что напридумывала сегодня.
Подоткнула одеялко.
— Вы идите. Я очень долго засыпаю. Только свет не выключайте, я сама.
— Ой, Надина, — рассмеялась я. — Куда мне спешить. Я посижу с тобой, пока ты не заснешь.
— Я очень долго засыпаю, — выразительно сказала она.
— А у меня полно времени. Только можно я тогда рядышком прилягу? — зевнула я, прикрывая рот ладонью. — Сегодня был такой трудный день…
— Конечно, ложитесь.
Я прилегла рядом на одеяло, обняв девочку и задышав ей ровно и глубоко прямо в ухо. Через пять минут она уже сладко спала. Долго она засыпает, угу, видали мы таких. Теплые объятия и техника дыхания делают чудеса даже с самыми заведомыми несплюшками.
Заглянул граф. Я махнула ему рукой, чтобы вышел. Встала с кровати, оставив свет девочке, чтобы она не испугалась, если проснется. Потом зайду выключу.
Граф ждал меня за дверью.
— Мне надо с вами поговорить, — решительно сказала я.
— Теперь можно и поговорить, — одновременно сказал граф. Улыбнулся: — Что же, идемте тогда в кабинет.
Он сделал приглашающий жест рукой в направлении лестницы.
