В столовой уже заканчивала убираться Ливия.
— Простите, не успела вам помочь.
— Как Надина? — спросила Ливия.
— Уже спит, — улыбнулась я.
— Надо же. Она обычно засыпает часами, — удивилась Ливия.
— Наверное, очень утомилась за день, — ответила я.
— Наверное, — согласилась Ливия.
— Ливия, подайте две чашечки кофе в кабинет. Или вы будете чай? Все-таки уже поздно, — обратился ко мне граф.
— Да, нам обоим не помешает успокоительный чай, — с угрозой в голосе сказала я графу. — Ливия, если есть такой, принесите графу, пожалуйста, чайник.
Ливия улыбнулась своей фирменной улыбкой:
— Хорошо, мэлл Имма. Я добавлю побольше ромашки.
Глава 21
ЧТО ВЫ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕТЕ, ГРАФ?
Когда мы расположились в кабинете, граф предложил начать мне первой.
— Мэллорд, я не имею права вмешиваться и говорить вам, как вы должны общаться со своими детьми, но…
— Но вы все-таки выскажетесь, — ехидно перебил меня граф.
— Ваши крики с Камиллой очень пугают Надину. Она вообще похожа на зашуганного птенчика, мне это не нравится.
— О, поверьте, когда Элли вернется, вы не узнаете Памелу. Младшая сестра превращает ее в разъяренную тигрицу.
— У меня была возможность это заметить. Но сей факт не отменяет нервозности от обстановки в доме. Вы разве не замечали, как девочка сжимается в комок, когда вы ругаетесь с Камиллой?
— Замечал, вы правы. — Граф устало потер лоб и глаза рукой. — Просто Камилла такая…
— Взрослая, — закончила я за него. — Поэтому ею трудно командовать, трудно ей приказывать. Вы не пробовали обращаться с ней как со взрослой?
— Конечно, пробовал, Имма, — недовольно посмотрел он на меня. — Но она только считает себя взрослой, а по сути совсем еще ребенок. Поэтому взрослого разговора не получается. — Он досадливо развел руками.
Постучалась и зашла в кабинет Ливия. Впереди она катила сервировочный столик, на котором стоял пузатый чайник, чашки и блюдца с закусками.
— Спасибо, Ливия, — улыбнулась я, глядя на размер чайника.
— Пожалуйста, — чуть приподняв уголки губ, ответила Ливия.
Граф усмехнулся. Когда экономка ушла, он отпил чаю и спросил:
— Как вам удалось так быстро уложить Пэм? Это правда, что она долго засыпает. Сколько раз я ни пытался, всегда засыпал раньше ее.
— Это моя фирменная методика: окутываешь пациента объятиями, фиксируешь руками, чтобы ему было трудно пошевелиться… кстати, ей надо одеяло потяжелее для тех же целей… Голову фиксируешь у себя на груди, — показала я на себе в районе груди и тут же смутилась под взглядом графа, последовавшим за моей рукой, — и мерно, очень глубоко дышишь. Или так же сзади прямо в ухо. Ребенок откликается на ровное дыхание, резонирует, успокаивается и засыпает.
— Откуда? У вас же не было братьев и сестер?
— Не было. У Лероя были такие же проблемы. Невроз и беспокойный сон.
— Кхм, и герцог позволял вам спать вместе?
— Речь идет о том времени, когда мы были детьми. Герцог не препятствовал нашему общению, скорее поощрял. Ведь у Лероя общения со сверстниками почти не было.
— То есть он взял вас как игрушку своему сыну? — изумился граф.
Хуже. Но вам, граф, этого знать незачем.
— Мы были друзьями с Лероем, — пожала я плечами, показывая, что не хочу больше говорить на эту тему.
Но ведь граф такой непрошибаемый. И я решила сразу расставить точки над «и».
— Граф, впредь я бы не хотела поднимать тему герцогов. Не знаю почему вы так прицепились к этой странице моего прошлого, но для меня она перевернута и закрыта. Я больше не хочу к ней возвращаться.
— Хорошо, Имма, простите, больше не буду. Вы правы, это не мое дело.
— И также мне кажется, что благодаря этому вы считаете меня равной себе. Но это не так. И я хотела бы, чтобы между нами оставалась определенная дистанция как у работодателя и наемного работника. Так будет лучше для всех.
Граф с интересом посверлил меня взглядом своих невозможно синих глаз. Глаз редкого цвета, который придавал взгляду пронзительность и остроту.
— Я вас понял, Имма. Но как работодатель я буду вести себя, как посчитаю нужным. Есть еще что-то?
Я недовольно передернула плечами:
— Есть. Вы хотели уехать. И, наверное, соберетесь, как только Мири вернется домой. Я бы попросила вас немного отложить поездку, хоть и понимаю, как для вас это важно.
— До какого момента?
Почему мне все время даже за простыми словами и вопросами графа чудится какой-то подвох и двойной смысл? Может, из-за насмешливого взгляда, которым он одаривает при своих словах? Или мне просто чудится?
— До момента, когда я найду с девочками общий язык, — твердо сказала я.
Граф тихо рассмеялся:
— Вы думаете, такой момент настанет? Имма, я бы первый был на седьмом небе от счастья, но не хочу, чтобы вы испытывали иллюзии. Девочки не примут никого. Общий язык вы найдете если только с Пэм, и то я не сильно бы рассчитывал на ее откровенность. Она самая спокойная, и внешне может показаться, что она подчиняется и идет навстречу, но при этом никто не в состоянии угадать, какие мысли витают в ее головке. Завоевать доверие Эллионарии вы можете, вы уже доказали. Но опять же, это настолько временное явление, как и сама Элли — непостоянная и неуловимая, как вода в бурной реке. Сейчас она вас любит, через полчаса ненавидит, и так десять раз на дню. Про Камиллу вы, думаю, уже все поняли сегодня. Так что единственное, чего я жду от вас, — это понравиться девочкам настолько, насколько возможно в вашем случае: то есть чтобы они терпели ваше присутствие и чтобы младшие хоть немного вас слушались. А вы за ними присматривали бы и, если что, сигналили мне о проблемах. На большее я бы посоветовал не рассчитывать ни вам, ни мне.
— Все сказали? Знаете, в таком случае удивительно, что вы приложили столько усилий, чтобы меня нанять, — ответила я, почувствовав себя оскорбленной.
— Я был в отчаянии, — парировал граф. — Да я из него и не выбираюсь, собственно. Так что мне простительно.
— Все равно не понимаю. Если вы так не уверены в успехе, зачем тогда вам я? Продолжайте искать опытных гувернанток. Может, среди тюремщиц поискать? Они точно знают, как заставить подчиниться.
Граф рассмеялся:
— А что, если я делал все это для себя?
— Что вы имеете в виду?
— Вы мне нравитесь, Имма. С самого начала понравились. У меня давно не было женщины. Мы могли бы совместить приятное с полезным.
— Вы что, издеваетесь?! — не поверила я своим ушам. — Или это проверка такая? На вшивость.
