Граф неотрывно смотрел на меня ласковым взглядом, переводя его с глаз на скулы, брови, лоб, губы, останавливаясь, словно запечатлевая поцелуй. Кожа горела под его взглядом, и я поймала себя на том, что невольно приоткрываю губы. Граф протянул руку и нежно отвел упавшую мне на лицо прядь. Я почувствовала нежное прикосновение к щеке и сделала шаг назад.
— На нас все смотрят. Я устала и хочу есть. Поедемте домой, — предложила я, смущаясь и пряча глаза.
— Конечно, Имма, как скажете, — вздохнул граф и повел меня к магкарете.
Глава 25
ПИПЕТТА, НА ВЫХОД!
Ужинала я в одиночестве. Граф решил сам съездить за Надиной, Камилла не захотела составить мне компанию. До приезда Надины я составляла план на следующий день. Во-первых, мне предстояла важная встреча с профессором. Хорошо, что Надина завтра идет в школу, а Камилла в академию.
Вечером я, как и вчера, уложила Надину спать, хотя в этот раз мне потребовалось чуть больше времени.
— Как прошел твой день? — спросила я, когда мы остались наедине в ее спальне.
Надина бесхитростно поведала свои новости: как она навещала Мири в лечебнице, как узнала, что скоро ее выпишут, как провела время у подруги.
— Сегодня рассказать тебе ту же сказку, что и вчера? Или новую? — спросила я, когда уложила девочку в кроватку.
— Ту, что вчера, и новую, — попросила Надина, и я не смогла отказать, посмеявшись.
Когда девочка заснула, я еще немного посидела, наблюдая, как беспокойно она вертится в кроватке. Потушила свет и ушла к себе.
Утром Надина выглядела сонной и невыспавшейся. Зевала и терла глаза.
— Это всегда так? — спросила я Ливию.
— Да, обычная картина, — кивнула та.
Я проследила за завтраком девочек под недовольные комментарии Камиллы, на которые не обращала внимания. Проверила, все ли взяла с собой Надина в школу. Камилла не дала мне проконтролировать и ее, сказав, что это не мое дело и она не даст мне сунуть любопытный нос в ее личные вещи. И наконец я смогла сама присесть и выпить чашечку кофе.
— Мэлл, как же так! Утром надо плотно завтракать. С нашими девочками вам понадобятся силы, — упрекала Женуария, осуждающе качая головой, с тоской посматривая на оставшуюся гору еды.
— Простите, Женуария, я еще не проснулась и аппетит вместе со мной, — посмеиваясь, ответила я. — Ливия, граф уже уехал? — поинтересовалась я, так как с утра не было заметно его присутствия в доме.
— Нет, я сегодня в кои-то веки выспался, решив, что вы справитесь с проводами девочек на учебу. Доброе утро! — поприветствовал всех граф, вошедший на кухню.
— Доброе утро, мэллорд, — в ответ поприветствовали его все мы.
А я смутилась. И от того, что граф услышал, что я им интересовалась. И от того, что, глядя на него посвежевшего, отдохнувшего, вспомнила, как он вчера просительно заглядывал мне в глаза в поисках ответов на какие-то свои мысли. Сегодня граф выглядел хорошо, как никогда раньше в те дни, что я его видела.
Он присел напротив меня и полоснул взглядом. Под которым сердце ухнуло вниз, а потом подпрыгнуло куда-то вверх, вероятно, прямо в горло, иначе почему мне потребовалось сглотнуть какой-то вставший поперек горла ком?
— Как прошло первое утро с моими дочерями? — поинтересовался граф.
Я в красках рассказала, посмеиваясь над Камиллой.
— Мне с ней поговорить? — устало вздохнул граф.
— Накричать, вы имеете в виду? — уточнила я. — Нет, конечно, какой смысл? Я должна завоевать ее уважение сама. Ну, или не завоевать. Угрозами этого не добьешься.
Слуги заканчивали свой завтрак и расходились по делам. Лишь одна Пипетта опять вилась рядом с графом.
— Пипетта, через десять минут зайдите ко мне за расчетом. Вы больше у меня не работаете.
Лицо горничной вытянулось.
— Почему, мэллорд? Что я сделала не так?
— Я нанимал вас убираться по дому, а не смахивать с меня пыль, словно я статуя, требующая ежеминутной чистки, — холодно отчеканил граф. — Если вы не понимаете, в чем именно состоят ваши обязанности и что такое субординация, вам эта работа не подходит.
— Простите, мэллорд. Я больше так не буду, я исправлюсь, — заныла Пипетта.
— Я предупреждал вас еще совсем недавно. Но вы меня не услышали.
— Куда я пойду? Мне некуда идти. Мои старенькие родители останутся без поддержки… — заголосила Пипетта, давя на жалость.
— Мы говорили об этом не раз, но почему-то я остаюсь неуслышанным, — встал граф в раздражении и покинул кухню, не допив кофе. — Вас, Имма, я жду в кабинете через пятнадцать минут, чтобы обсудить планы на сегодня.
Я посмотрела ему вслед, вздохнула и тоже стала собираться. Пока я переносила посуду в мойку, Пипетта рыдала, а те, кто еще оставался на кухне, сочувственно вздыхали. Но особого утешения я не заметила. Ливия вообще вела себя отстраненно-холодно. Женуария проворчала:
— Говорили тебе, не надейся ни на что, дуреха, где граф, а где ты. Работала бы, исполняла свои обязанности, глядишь, и встала бы на ноги, человека хорошего нашла бы, поженились бы да деток родили. А вас все в графские покои тянет, никакой чести нет, стыдоба.
— Умойся и приведи себя в порядок. Граф ждать не любит. Если надавишь на жалость, сможешь рассчитывать на то, что выплатит все месячное пособие, — вздохнула Ливия. — Иди! — прогнала она горничную.
Та прошла мимо меня и больно задела плечом, зло зыркнув из-под опущенных ресниц.
— Не думай, что у тебя получится, — зашипела она в мою сторону. — Выкинет, как меня, когда надоешь.
Что значит «когда надоешь»? То есть между ними что-то было? Тогда граф поступает подло, увольняя девушку, потому что сам дал повод ей так вести себя.
Я накрутила себя этими мыслями до взвинченного состояния, так что, когда пришла к графу в кабинет, на его вопрос:
— Какие у вас планы на день, Имма? — резко и дерзко ответила:
— Вас они не касаются, граф. До возвращения Надины из школы я свободна и не обязана перед вами отчитываться за каждую проведенную минуту. А то вы посчитаете, что я тоже занимаюсь не прямыми обязанностями, и выгоните.
— Что за бред, Имма? — нахмурился граф.
Он как-то резко оказался около меня, нависнув своей огромной фигурой и заняв все пространство вокруг, что мне стало тесно дышать. Грудь взволнованно заходила ходуном, и я отдала ей мысленный приказ присмиреть и не выдавать моего волнения.
— Это из-за Пипетты? Вы считаете, я не прав? И должен был позволить ей все те вольности, которыми она меня щедро одаривала?
— А разве вы не дали ей для этого повода своей благосклонностью? — возмутилась я.
— Я?! — изумился граф. — Что она вам наговорила? Похоже, я зря повелся на ее жалобы и отвалил трехмесячное жалованье.
