— Памела, мы договорились только на одну игрушку, — заметила я, кивнув на ее руки.
— Но, мэлл Имма, они же мальчики! — Памела показала мне кукол. — Моим девочкам нужны кавалеры!
Элли метнулась к полкам и взяла к своему выбранному зайцу еще несколько.
— Не много ли дружков-подружек для одного зайчонка? — спросила я.
— Имма, ты бы хотела иметь сестру или брата? — ответила хитрая малышка.
Я кивнула.
— Так почему же зайка должен жить совсем один-одинешенек, грустный и несчастный? Это его мама, папа, сестра и два братика.
— И все-таки давай уменьшим количество родственников, — настаивала я.
— Ты предлагаешь лишить бедняжку родителей? — испугалась Элли. — Имма, ты не можешь быть такой злюкой!
Памела тоже не теряла времени: пока я пыталась уменьшить поголовье зайцев, рядом с ней появились детские коляски и набор сосок.
— Это еще зачем? — воскликнула я.
— Вы прямо как маленькая, — фыркнула Памела. — Куклы выйдут замуж за своих мальчиков, у них же дети появятся, понимаете? Ну скажите ей, тетушка Алевтиния!
Тетушка Алевтиния, изо всех сил сдерживая смех, торопливо согласилась:
— Да-да, конечно!
Элли взяла с полки дудку, рояль и губную гармошку:
— Зайцы устроят куклам праздник, им понадобится музыка.
В выбор Памелы тут же добавились солнечные зонты, набор для барбекю и миниатюрный бассейн — чтобы достойно принять в гости заячью семью. Зайцы тоже не желали упасть в грязь лицом и запаслись овощными и фруктовыми наборами.
Памела выбрала фонарики — к вечеру стемнеет и понадобится дополнительное освещение. Элли принесла игрушечное мороженое — куклы, конечно, угостят зайцев кофе, а какой кофе в летнюю жару, если нет мороженого? Памела задумалась о переменчивой погоде, и я поспешила остановить фонтан новых идей.
— Все, мои дорогие! Сегодня мы покупаем только то, что решили первоначально. Но я обещаю, что каждый раз, приходя в город, мы будем покупать что-то из этих необходимых вещей. Договорились?
— Нет! — хором ответили девочки.
— Тогда не будем больше сюда приходить. Благородные мэлл должны уметь контролировать свои поступки и траты.
Девочки нехотя согласились. Когда я пообещала, что посещать магазин мы будем довольно часто, обе повеселели и даже сами разложили по местам игрушки.
— И еще, Имма. Розамунда сейчас работает у Русленитты, — предупредила меня Алевтиния перед нашим уходом, и я благодарно кивнула.
К счастью Розамунды, сегодня наши пути не пересеклись. Потому что я была очень зла на нее, а скандалить при девочках было нельзя. Тем более что, как бы там ни было, Рози была их гувернанткой. Хоть и не справившейся с обязанностями.
Девочки могут оказаться в неловкой ситуации, они не будут знать, как себя вести, если я на их глазах наброшусь на Розамунду. Но сдержаться я не смогу. Гнев клокотал и искал выхода.
Тетушка Русленитта была доброй и отзывчивой, много раз выручала наших девушек с фабрики с платьями — где прореху незаметно залатать, где убрать, казалось бы, невыводимое пятно. Все секреты по тканям, что знала, открывала им. Мы в свою очередь забегали к ней иногда просто так, пожелать приятного дня или в благодарность принести пирожное от тетушки Нуттеллы.
Неудивительно, что она пожалела Розамунду и дала ей работу, она просто не могла по-другому. Хотя я уверена, что справлялась бы одна в своей лавке, как и раньше.
— Милая моя, как я давно тебя не видела, — поспешила из-за стойки навстречу мне тетушка Русленитта и раскрыла руки для объятий.
Я с удовольствием прильнула к ее богатой груди.
— Я тоже рада вас видеть. А это мои подопечные, маленькие графини Памела и Эллионария, — представила я девочек.
Те вежливо поздоровались.
— А что случилось с твоим платьем? — всплеснула руками Русленитта, сразу заметив опытным взглядом разодранный рукав Пэм.
— Нападение пушистых монстров, — ответила я.
Мы, смеясь, рассказали про встречу с болонками.
— Так давай, деточка, я тебе быстро залатаю, — предложила свои услуги тетушка Русленитта.
Она намотала отрез ткани на Пэм, как тунику, когда та сняла разодранное платье. Усадила девочек пить чай с плюшками, а сама быстрыми профессиональными движениями привела платье в порядок, даже почистила его. Памела надела платье, поблагодарила Русленитту, и они с Элли отправились осматривать прилавки.
— Памела хочет выбрать ткань на платьица своим миниатюрным куколкам, — сказала я Русленитте.
— Тогда, юная мэлл, вам сюда, — показала на нужные полки Русленитта. — А вы, мэлл Эллионария, вот тут можете посмотреть красивые заколки.
Русленитта отвела девочку к витрине с заколками и прочей мелочью и вернулась ко мне.
Я протянула ей узелок.
— Это вам, тетушка Русленитта. Попросила кухарку графа сделать для вас ее фирменный птичий рулет «кокоти». Уверена, вы оцените.
— Ох, спасибо, Имма. Балуете вы меня, девчата, — чуть не прослезилась тетушка Русленитта. — Пойдем присядем, покумекаем.
«Покумекаем» в устах тетушки Русленитты означало «поговорим за жизнь». Она стала расспрашивать, как живется мне у графа, как я лажу с его дочками.
— С виду девочки как девочки, — недоумевала она. — А уж слухи о них, словно это чудовища из преисподней.
— Слухи всегда преувеличивают, — улыбнулась я. — Девочки, конечно, с характером. Но у кого его нет? — пожала я плечами.
— Послушай, Имма, может, ты слышала, я пожалела Розамунду и взяла ее на работу, — посерьезнела Русленитта.
— Вот полчаса назад и узнала. Я впервые вышла в город, как устроилась к графу.
— Я ваших дел не знала, только с чужих слов. А ты верно сказала, слухам веры мало. Тем более что Розамунда все вывернула в свою сторону. Если бы я тебя не знала, запросто бы ей поверила. Но и ее мне жалко было, осталась девка без работы, квартира съемная, да еще и семье помогает.
— У вас очень доброе сердце, — согласилась я.
— И теперь оно страдает, — посетовала Русленитта.
— Почему? — насторожилась я.
— Пожалела, что поддалась порыву и взяла ее. А как теперь выгнать, не знаю, — горестно вздохнула Русленитта.
— Что случилось-то? — заволновалась я.
Еще не хватало, чтобы Розамунда обидела нашу тетушку Русленитту. Да за нее обидчицу все наши девчонки порвут, не только я.
— Она преисполнена к тебе ненависти. Все разговоры сводятся к тебе. И со мной, и с общими знакомыми, кто ко мне заглядывает. Я уже сколько раз требовала, чтобы она прекратила! Грозилась даже уволить. Она на какое-то время перестает, а потом опять за старое! Дура! — в сердцах выругалась тетушка Русленитта. — А мое сердце не терпит ненависти, мне надо, чтобы меня любовь окружала. Некомфортно мне, — пожаловалась Русленитта.
