XXX.
Ифрис, возбужденный и взволнованный, совсем забыл про Зепара. Неизвестно сколько бы времени влюбленные миловались и давали друг другу клятвы, если бы Зепар не решился прервать их, напомнив о себе.
– Рад, очень рад, что все, как нельзя кстати, благополучно разрешилось! Тем более учитывая позднее время суток и необходимость мою поскорее вернуться к делам, требующим моего участия. И уж, конечно, я сожалею, что лишен возможности разделить радость в компании столь прекрасных лиц, красочное описание одного из которых я имел удовольствие слушать всю дорогу по пути сюда… – Зепар оттараторил свою речь, не давая вставить Ифрису ни слова. Зепар поклонился и протянул девушке руку для приветствия.
– Валерия, очень рада знакомству! – в ответ Валерия пожала руку и девичьим, прекрасным голосом произнесла: – Искренне верю, что вы близкий друг Ифриса, который в столь поздний час и тяжелую для нас минуту откликнулся на призыв и не отказал в помощи. За что я вас, от имени своего мужа… – тут Валерия осеклась. Оробев, она вопросительно посмотрела на Ифриса, который в знак одобрения улыбнулся и кивнул головой. Тогда она продолжила: – От имени своего будущего мужа я искренне, от всего сердца вас благодарю!
– Так и есть, Лера, это мой настырный товарищ, друг со школьных лет, которого я из-за его любви к болтовне не смог тебе представить, как следует. – Ифрис, рассмеявшись, похлопал по плечу Зепара, всем своим видом показывая, что он пошутил, хотя доля правды в этой шутке присутствует.
Ифрис от души засмеялся своей шутке. Зепар же лишь скалился, но так, чтобы не вызвать подозрений, ибо эта насмешка лишь пополнила старую копилку оскорблений и подлежала отмщению.
Валерия лишь учтиво хихикнула.
– Ну, будет, надо идти! Время действительно позднее, да и путь, не скажу что далекий, но и не близкий… Чтобы дойти, потребуются силы, которых, насколько я могу судить, у вас не так уж и много.
– В дорогу! – согласно воскликнула Валерия.
Ифрис засуетился за спиной Валерии, что-то отыскивая, и уже через полминуты, подав руку Валерии, был готов идти.
– Это она? – спросил Зепар, указывая пальцем на сумку в руках Ифриса.
– Да.
– Сдается мне, что здесь много меньше, чем ты говорил, уж больно сумка мала… А? А впрочем, потом, все потом! Сейчас же в путь, и поскорее. За мной! Чур, не отставать, голубки, – Зепар произнес последние слова, приглашая за собой влюбленных, и широко улыбнулся, словно выражая одобрение их союзу. И тут же, развернувшись, быстро зашагал в сторону, откуда они с Ифрисом пришли.
XXXI
Ифрис солгал Валерии, назвав Зепара другом. Напротив, они с детства были соперниками. История их соперничества началась еще в школе, сначала со спортивных состязаний, подростковых споров, а потом незаметно переросла во взаимную вражду, впрочем, скрытую от посторонних взоров. Главным зачинателем ее стал Зепар. В нем возобладало чувство зависти, и он предпринимал попытки выигрывать каждый раз любым способом, лишь бы только не остаться в проигрыше. Он любил почетное место на пьедестале, ближе к солнцу, больше, чем благородство, и боялся забвения, больше, чем наказания за свои неприглядные поступки.
Зепар был довольно щуплого телосложения. Его отличительной чертой была привычка горбиться, хотя, несмотря на это, он любил задирать подбородок, демонстрируя, как ему казалось, свое демонстративное неподчинение сложившимся устоям. Он был уродлив. Его лицо было треугольной формы, с узким подбородком, расширяющееся ближе к скулам и с невероятно широким лбом. Зубы, беспорядочно торчавшие в разные стороны, мешавшие друг другу, создавали впечатление, что их больше, чем должно быть. Возможно, из-за этого при взгляде со стороны на рот Зепара, особенно во время разговора, складывалось впечатление чрезмерного выделения слюны, которая так и намеревалась перескочить на собеседника. Общий вид Зепара был таков, что вокруг него начал складываться созданный из сплетен и слухов ореол тяжелобольного человека. Он был узок в плечах и еще уже в талии. Жидкие черного цвета длинные волосы облегали голову неправильной формы, спускаясь до самых бровей, ныряя за ворот рубашки и полностью скрывая уши. Зепар, словно расстроенный контрабас, обладал голосом бас-баритон, что абсолютно не шло ему и не гармонировало с внешним видом.
Неудачные физиологические данные, определяющие внешность, сыграли большую роль в становлении характера Зепара. В детстве, до знакомства с Ифрисом, Зепар был милейшим мальчиком, четко отличавшим добро от зла. Более того, он считал себя сторонником добра и строго придерживался именно «доброго» типа поведения и воззрений, чтобы быть тем, кем его считали взрослые, глядя на его ярую борьбу с несправедливостью, жестокостью и другими, пусть мелкими, проявлениями зла. Так было до тех пор, пока в школе, в его классе не появился Ифрис, с которым пришлось сидеть за одной партой. Постепенно между ними началась «холодная» война, переросшая со временем в «ядерную». Так иногда случается, если один не переносит величие и успех другого. И несмотря на очевидное превосходство Ифриса в их негласном противоборстве, Зепар не оставлял попыток таки победить врага. Он чувствовал в себе силу и никогда не сдавался, веря в успех. Но когда победа была совсем близка, она всегда от него ускользала… Сверстники с затуманенными мозгами, движимые предрассудками, были неумолимы в отношениях с Зепаром, и нередко лучшее чувство, которого он удостаивался, было чувством жалости. Это моральное давление, постоянное напряжение, тяжелые мысли в голове, вечное ожидание успеха, надежда и бесполезные мольбы ни разу не привели Зепара к успеху. Кое-кому из одноклассников нравился Зепар – за его приверженность своим принципам, за его суровый нрав и непоколебимость духа, но, глянув на Ифриса, они замечали того же Зепара, только в улучшенном варианте, доработанном, без изъянов, Зепару свойственных. Ифрис казался более совершенной моделью Зепара. В отличие от последнего, Ифрис не придерживался четких принципов и подходил ко всему индивидуально. Принимал решения, которые удовлетворяли все стороны, за что Ифриса и любили. Но это же его и сгубило.
Ифрис олицетворялся с компромиссом и консенсусом, его можно было сравнить с «гибкой» текучей водой. Зепар, будучи принципиальным и суровым, скорей воспринимался как железный не гнущийся прут, из-за манеры решать все возникающие вопросы кардинально, бескомпромиссно. Иной раз жестче, чем того требовала ситуация. Именно поэтому все выбирали «воду», которая, как известно, камень точит. Постоянные проигрыши переносились Зепаром поначалу легко, но со временем накопившееся внутри стало бременем, и он, олицетворявший железный прут, а следовательно, стойкость и непоколебимость, надломился. Его понятия, мировоззрение зеркально трансформировались. Он начал видеть причину своих поражений в успехе Ифриса. Зависть изъела его нутро.
Зепар проклял того, кто требовал от него праведный образ жизни, обвиняя в несправедливости. И, уповая на чрезмерную тяжесть возложенных на его плечи испытаний, Зепар отказался от своих убеждений, принципов, от правды и веры. Он жаждал разрушить свою жизнь назло тому, другому. Переступил через грань, очерчивающую человечность. Все, что ему хотелось, – это любым способом хотя бы раз победить Ифриса, выбиться в лидеры класса, заработать уважение и привлечь внимание одноклассников.
