– Оттого что всему свое время. Я ведь тоже, можно сказать, облагодетельствован его великодушным поступком, а сейчас помощи иду у него просить, ибо семья моя нуждается в спасении. И не помоги он – так мой будущий ребенок с вами будет жить. Вот ты сказал, что вы им спасены, а думал ли ты – что бы с вами стало и где бы вы сейчас были, не проходи он тогда мимо?
– Ну, ясно, что не на курорте загорали бы! – ухмыльнулся подросток. – А ребенка вашего, хоть и не желаем вам горя, мы в любом случае примем, потому что мы не бездушные и от Бога сердцем одарены.
– Очень вижу, что это так, и я благодарен вам за ваше великодушие! Но мне бы хотелось избежать несчастья, которое так и стучится в мои двери… Я ведь к нему не с пустыми руками, а с предложением выгодным, – Ифрис поднял указательный палец и вскинул брови. Это произвело на мальчишку тот эффект, на который Ифрис и рассчитывал; он привлек внимание мальчугана и заронил в него зерно любопытства.
– Что это за предложение такое выгодное?
– Очень выгодное! Уверен, что Зепар тебя отблагодарит как следует за то, что ты меня привел, и обругает, если узнает, что ты позволил выгоде ускользнуть. – Ифрис нахально, заставляя поверить силой своей убежденности, наблюдал, как зерно любопытства в мальчишке разрослось до размеров дерева. И, облокотившись о спинку скамьи, улыбался, ожидая момент, когда подросток наконец сам предложит проводить к Зепару.
– Хочется верить, что предложение и вправду выгодное! А то, что Зепар-ава не захочет упускать дело из рук, это вы точно приметили, ведь ими он кормит нуждающихся! – покусывая большой палец правой руки, размышлял вслух мальчишка. Он сверлил взглядом бетонированный пол беседки, прежде чем принять окончательное решение. – Так вы не сказали, в чем заключается соль?
– Предложение выгодное, но и не столь простое, потому и рассказать быстро не получится, а времени мало. Да и при всех – пусть даже и братьями тебе приходятся – все же неправильно будет. Сами знаете, Зепар этого не любит. – Знание относительно предпочтений и интересов Зепара окончательно убедило ребят в том, что Ифрис довольно хорошо с ним знаком.
– Как ни верти, а мне все равно придется рассказывать о предложении Зепару, объяснить, в чем выгода, как ты говоришь, соль. Так ведь и ты можешь все сам, своими ушами услышать, если отведешь! Разумеется, если Зепар сочтет нужным тебя оставить. И вообще, может быть, кто-то из вас и вовсе поучаствует в этом деле. Вижу, вы ребята способные, я бы даже сказал талантливые, с большим будущим! Когда-то же надо начинать. С малого, нетрудного, а затем уже… Зепар ведь не сразу стал Зепаром, – уже откровенно сочинял Ифрис. – Ну, так что? Идем?
– Дадите нам минуту, так сказать, посовещаться? – мальчик был в смятении.
– Разумеется, отчего не дать! – почти засмеялся Ифрис. – Я ли могу вам запретить?!
– Это точно! – подтвердил мальчишка и повернулся спиной к Ифрису. Сбившись в кучку, ребята принялись обсуждать. Продолжилось это минут пять. Негромкий гомон шепчущихся, но воодушевленных и заинтересованных мальчишек походил на гудение роя пчел. Они отстаивали то, что считали правильным, и каждый хотел сберечь своего брата. Когда голоса стихли, все мальчики обняли друг друга за шеи, образовав круг. Несколько секунд тишины – и их лидер, высвободившись, повернулся к Ифрису. И сказал:
– Так уж и быть, братья мои вам верят, а я им. Коли соврал – ответ перед Богом держать тебе! Только лишь он нам судья, и никто больше. Ну а теперь в путь! – Мальчуган хлопнул в ладоши и, не дожидаясь ответа, пошел вперед – так, что Ифрису пришлось его догонять.
XXXVI
К концу беседы, еще до того, как мальчик принял решение, Ифриса не оставляло ощущение успеха. Он был уверен, что осталось сделать лишь несколько шагов, чтобы вступить в новую жизнь – без забот и нужды. Но предчувствие его подвело… По существу Ифрис шел по пути, какого совсем не ждал. Разумеется, если бы он знал о предстоящих испытаниях, которыми обернется его замысел, он бы не осмелился идти к Зепару. Но в ту ночь, продрогший и озябший, с начинавшейся лихорадкой и, вдобавок, не видевший куска хлеба последние двое суток, он не мог скрыть радости от того, что ему казалось удачей.
Дома Зепара не оказалось. Надежда оставалась на клуб, но дорога до клуба была неблизкой. Ифрис с мальчиком перешли Большой Чуйский канал и продолжали идти на север, пока последний пригородный дом не остался далеко позади. Безлунная ночь не давала возможности увидеть лица друг друга и обострила слух. В кромешной темноте казалось, что они идут по какому-то необъятному, бесконечному полю. Оглядываясь, Ифрис уже не мог рассмотреть даже свет в окнах – настолько они удалились. Создалось впечатление, что идти им еще долго-долго – час, а то и два. Ифрис уже оставил надежды на скорую встречу… Как вдруг среди тишины, нарушаемой лишь их собственными шагами да завыванием ветра, мальчик провозгласил:
– Пришли! Вот и он – клуб. Подождите здесь и никуда не отходите, чтобы я вас не искал. А то был тут один посетитель, так он, видите ли, отходил в поле по нужде – и потерялся. «Правило тишины», установленное Зепаром-ава в целях безопасности, ограничило число участвующих в поисках пропавшего. Пришлось мне искать его в одиночку… Видит Бог, я не жалел себя и приложил все усилия, но неудачно! Так и не нашел… Иной раз думаю: что же с ним тогда сталось?.. В общем, довольно историй, я сейчас. Когда позову – не мешкайте, дверь открытой долго держать нельзя!
Ифрис не успел ответить – мальчик сразу удалился. Преодолевая сон, голод, холод, и другие потребности организма, Ифрис остался соображать, о каком таком клубе говорил мальчишка, ведь кругом в радиусе километра не видно было не то что клуба, а даже вообще ни единого строения. Усилия как-то сложить мозаику полученных сведений в нечто целое были тщетны. Жар, начавшийся еще накануне и, как всегда, не во время усилившийся, отнял последние силы. Ифрис присел, обнял ноги, чтобы согреться. Холодный ветер, казалось, дул со всех сторон и вызывал дрожь во всем теле. Ифрис пытался сдержать озноб, но зубы стучали, выбивая дробь.
Ожидание обусловлено борьбой. Борьбой с превосходящим по силе противником, почти непобедимым – временем. И ужасные условия, в которых сейчас очутился Ифрис, буквально сводили его с ума. Он молил о пощаде Бога, погоду, небо, землю, ветер и даже траву, все, что его окружало, – в надежде, что кто-то услышит и сжалится над ним. На секунду Ифрису показалось, что цена встречи со спасителем несоизмерима со страданиями. Ощущение того, что он переплачивает за свое счастье, не покидало. «За что все это происходит со мной? За что я заслужил столь мучительные испытания? Почему людям, которые не ценят свое счастье, оно достается так легко?» – вопрошал, взирая в небо, Ифрис. Слезы горечи выступили у него на глазах, медленно ползли по щекам и жгли, обдуваемые ветром. Сон показался ему спасением в этом омуте страданий. Но спать было нельзя, мальчик мог его не найти…
В этом тяжелом противостоянии с самим собой Ифрис не заметил, как начал бредить: «Проклятый мальчишка, решил оставить меня здесь навек?! Почему его так долго нет?! Пирожки, что ли, лепит? Сколько его уже нет? Полчаса? Час? Вообще был ли он?..» – последний вопрос, внезапно сорвавшийся с языка, словно не им самим произнесённый, испугал его и, породив новые, более страшные вопросы, привел его в замешательство. Было ли все это действительно наяву? Быть может, это всего лишь больная фантазия, вызванная болезненным состоянием?.. Что если все – не более чем плод больного воображения, и Ифрис на самом деле остался совсем один среди пустынного поля, краев которого не видно среди этого ночного мрака?!. «Нужно возвращаться! – думал Ифрис. – Однозначно!» Он предпринял усилие, чтобы встать, но не сумел подняться, голова его закружилась, и боль, словно удар молнии, пронзила все тело. В глазах потемнело, ноги подкосились, и он снова присел… Обхватив голову руками, сжал ее, как в тисках, в надежде не потерять сознание и уменьшить боль… В таком состоянии его и застал мальчик, лишь через полчаса получивший разрешение ввести просителя.
