Она мстила.
XLII
Спустя неделю после того, как Валерию выписали из больницы, она уже плясала в пьяном угаре на столе одного из заведений, посещаемых Зепаром и ему подобными. Платье, поднимаясь, обнажало ее бедра, и толпа ревела от удовольствия. Если бы не авторитет Зепара в этих кругах, ее бы порвали на части. Каждый раз, после очередного такого представления, Зепар лежал под покровом ночи в темноте и не мог заснуть. Переворачиваясь с одного бока на другой, он всеми силами пытался отогнать дурные мысли. Его обуревало животное желание, инстинкт. Он полыхал, будучи в плену ее притягательной магии, волшебной нежности, заточенной в будто колдовское, небывалое по красоте страстное тело – запретный плод, который так и манит откусить кусочек от райского пирога, и сулит наслаждение, послевкусие от которого не выветривается. Это чувство будет до самой смерти храниться в сокровенных уголках его сердца.
Одна из таких ночей стала злосчастной. Желание возобладало над Зепаром. Он встал и помчался в комнату Валерии, словно дикий зверь, атакующий свою жертву. Не в силах сдержать себя, ворвался в комнату к спящей девушке и насильно овладел ею. Она кричала, сопротивлялась, силилась вырваться и звала на помощь. Она рыдала и билась в конвульсиях, пытаясь его оттолкнуть, но ее обессилевшее после перенесенных событий тело не могло справиться с грубой силой.
На следующее утро Зепар, стоя на коленях, молил Валерию о прощении, заверяя ее в своей любви и преданности. Он объяснял ей свой поступок, точнее преступление, минутной слабостью, причиной которой являлась огромная любовь. Вся квартира была заставлена цветами. Зепар рвал на себе волосы от молчаливого, потухшего взора Валерии, устремленного в пол. Он бился о стену головой и клялся покончить с собой, если она его не простит. Валерия, будучи в безвыходном положении из-за отсутствия средств, позволяющих хоть как-то существовать и, кроме того, удовлетворять потребность в наркотиках, простила его. И они стали жить вместе. Зепар знал, что она его простит именно из-за своего безвыходного положения, из-за наркотической зависимости, из-за отсутствия денег, из-за того факта, что ей некуда идти и не к кому обратиться за помощью. В целом мире у Валерии не осталось ни души, которая захотела бы бескорыстно приютить ее и пригреть. За все приходилось платить… Она оказалась совсем одна и, кроме Зепара, никого не знала. Уверенность Зепара в безнаказанности хоть и не сразу, но дала о себе знать, и со временем насилие повторялось. Мольбы о прощении тоже были, но уже не в таких тонах, как вначале, без истинного раскаяния и самобичевания. Валерия привыкла к подобному обращению и принимала его как плату за опеку. Со временем Зепар тоже начал видеть, понимать свое непозволительное поведение в том ключе, в котором его воспринимала Валерия, – как должное.
Время шло, и разгульная жизнь Валерии вкупе с ее красотой породили массу разговоров о ее яркой личности. Ее желали, ее хотели. О ней прослышали в высших кругах и даже несколько раз приглашали на званые вечера с участием высокопоставленных лиц государства в качестве особой гостьи, так сказать, сюрприза. Как говорили мужчины высшего сословия до знакомства с нею: «Мы ждем женщину из низов» или «Мы ждем низкую женщину», – для них это одно и то же. Но ожидаемую богиню разврата и похоти в лице Валерии они так и не сумели разглядеть, так как в сомнительных местах и с людьми определенного пошиба она держалась весьма и весьма сдержано, во многом чище и лучше остальных присутствующих. Валерия вспоминала заповеди матери: манеры, правильный тон, приличия, и когда-то деревенская девочка считала теперь своим долгом отдать ей дань уважения, находясь в любом обществе, где воспитание имеет значение. Да, Валерия произвела фурор, но не в том смысле, который поначалу все от нее ожидали. Вместо разнузданности и легковесности она влияла на присутствующих красотой, грацией и сдержанностью.
Так же, как и в кругах высших, в темных кругах у нее появились свои поклонники, готовые отдать жизнь и перегрызть друг другу глотки, только чтобы быть с нею рядом. Зепар не раз вступал в перепалки и стычки из-за нее – до тех пор, пока не стал любить ее такую, какая она есть, – дьяволицу с сумасшедшим, ядовитым, возбуждающим и бунтующим нравом. Ее цыганские наряды, которые она скидывала с себя, полностью оголяясь во время танца, приводили его в восторг. Ее молодое прекрасное тело, обливаемое вином и предложенное утолить жажду окружающим, заставляло Зепара трепетать. Чтобы она ни делала, он находил в этом особенный, скрытый смысл и начинал любить ее по-новому, с каждым разом еще сильней, с еще большей страстью. Со временем Зепар превратился в фанатика, видящего в ней божество, делающего из нее культ, исцеляющий прокаженных, отвергнутых, отчаявшихся и нуждающихся.
И чем больше она оскверняла себя, погружаясь во мрак запретного, тем больше ее боготворил Зепар. Греховные утехи – и для женского, и для мужского начала, вкушаемые Валерией, создавали в глазах окружающих не закономерное чувство отвращения и отторжения, а наоборот, чувство прекрасного, ощущение гармоничности ее натуры, словно она была создана для того, чтобы все правила нарушать. Глядя на нее, люди думали, что все ее пороки – тот мир, без которого она не могла бы существовать, так же, как и красота совершаемых ею безумств не смогла бы расцвести без Валерии. Что бы она ни делала, – все возвышало ее и красило. Окружающие ее люди и звери начинали думать, что ее путь – единственно верный, и его должен придерживаться каждый, если хочет жить по-настоящему. Жизнь без запретов есть настоящая жизнь, и какова бы ни была цена, она, несомненно, стоит того, чтобы провести все свое время, уготованное Богом, в беззаботных усладах – без последствий, раскаяния и боли.
Время – палач, главный исполнитель смертного приговора, который вынесла себе Валерия, неумолимо приближало час ее кончины. Образ жизни, которому она следовала с большим энтузиазмом, оправдал себя, и цель была почти достигнута. Во время одного из припадков, вызванных передозировкой наркотиков, она должна была умереть. Но убийца Зепар, постоянно и методично убивавший ее, в этот раз вернул Валерию к жизни, чтобы та снова страдала. Он знал, что выбранный ею образ жизни, радующий его, ее убивает. Зепар понял, к чему она стремится и отчего не упускает ни единой возможности скоротать свое пребывание в этом мире. Он определил ее в больницу для наркозависимых, где она, против своей воли, более трех месяцев находилась на излечении. Но, несмотря на дорогостоящее лечение, Валерия, по мере возвращения к Зепару снова ставала на старые рельсы и продолжала намеренно медленно, исправно и аккуратно убивать себя до тех пор, пока ей хватало на это сил. После чего Зепар снова возвращал Валерию в больницу для восстановления жизненных сил, чтобы она получила возможность страдать дальше. Все новые и новые попадания в больницу и неэффективность используемых методов заставляли врачей увеличивать период лечения. В последний раз она пробыла в местах излечения от наркотической зависимости более полугода. Ее выписали, но она, тем не менее, не излечилась. Она просто не хотела выздоравливать. Ее душа была отравлена, а жизнь проклята.
Несомненно, Валерия вернулась бы к той жизни, где ее ждала скорая смерть, не найди она противоядие от яда, каковым была пропитана каждая ее клеточка. Единственное противоядие, способное ее спасти и избавить от проклятия, она встретила на своем пути случайно. Это был Петр Аристархович Пушков.
