– Ух, проклятый! Смотри, Акай, как искусно придумал – все, что сам сделал, нам предрекает. Вот, спрашивается, откуда ты все это знаешь? А оттуда, что сам все это переделал. Да вот только насчет нас ошибаешься, ты – не мы и уж тем более мы – не ты. Мы выстоим перед искушением и приведем страну к процветанию! Мы не предадим усилия, жертвы, цели и мечты наших усопших предков, наших отцов, и воистину возгордятся они нами! А ты, Илья, и не надейся, ты уже проклят ими, ты самим Богом проклят, и врата в ад для тебя уже давно распахнуты! И как ты ни старайся отмыть свои грехи – нет тебе прощения, равно как и спасения от вечных мук ты уже не в силах заработать!
Обезоруженный и от этого еще более разъярённый полковник Илья М.С. снова кинулся было на Зепара, и уж на этот раз непременно заставил бы его замолчать, не останови его Петр Аристархович.
– Да погоди ты! – уже в нескрываемом раздражении Петр Аристархович усадил полковника Илью М.С. одной рукой обратно на стул. При этом приложил такую силу, что стул полковника чуть не сломался. – Хорошо, разберем на моем примере! Думаю, так будет быстрей… И даже так, чувствую, долго объяснять… Итак, ты просишь нас изменить государству, стать изменниками ради спасения душ наших, но откуда я могу знать, что ты указываешь нам верный путь? К чему приведут эти мечты и цели? Почему я, человек, выросший и воспитанный в своей вере, не знающий ничего, кроме этой жизни, должен изменить все ради другой, о которой я ничего не знаю? – со страстным желанием докопаться до сути вопрошал Петр Аристархович.
– То, что ты не ведаешь о других путях, кроме единственного, не говорит о его верном направлении. Я не прошу тебя воровать, убивать, скрывать, утаивать, лгать, покрывать и так далее до бесконечности, как это просит тебя государство. Я даже не прошу тебя изменять ему, а лишь прошу тебя раскрыть широко свои глаза, и если ты ничего не увидишь, то ты безнадежен, и я назову тебя овощ. Ты живешь в этой стране. Скажи мне, почему, если ты всем доволен, тогда почему не всем вокруг так хорошо? Почему недовольство населения из года в год растет? Неужто ты и вправду не видишь? Неужели жизнь твоя в малине, и ничего тебя не тревожит? Ни бедность, ни разруха, ни упадок экономики? Ни рост внешнего долга страны, без ее продвижения к лучшему? Ни озлобленность людей? Неужели нет у тебя мечты для народа? Неужели тебя не волнует то, что о нас говорят? Что о нас думают в мире? Где твой намыс?
25 Оглянись вокруг, взгляни не спеша и, возможно, твое видение ситуации изменится!
– Меня все устраивает, – строго отрезал Петр Аристархович, инстинктивно пытаясь противиться и не поддаться безжалостно проникающим в сознание словам.
– Тьфу… проклятый! Не зря говорят: с кем поведешься – от того и наберешься! Твой туман в голове напущен вот этим, бесом во плоти, – он указал подбородком на полковника. Глаза последнего налились кровью, но он промолчал. – Да ты только взгляни на него, загляни в его глаза – глаза убийцы! Я ангел в сравнении с ним! Он не просто слуга, он сын или, по меньшей мере, брат дьявола! Петр Аристархович, сними с него фуражку, и ты увидишь рога…
– Довольно, не о нем речь! – горя желанием поскорей со всем закончить, вскричал Петр Аристархович.
– Тебя все устраивает, потому что ты пес, которого приучили бегать за палкой по первой команде. Но забыли рассказать, зачем, и научить думать, для чего все это нужно. Ты военнообязанный, так?
– Так, – сдерживая гнев, отрезал Петр Аристархович.
– Ты обязан исполнить приказ, во чтобы то ни стало выполнить поставленную задачу, невзирая на потери и использованные средства?
– Так точно.
– Приказ есть приказ?
– Приказ есть приказ!
– Он не подлежит обсуждению?
– Не подлежит!
– Ты беспрекословно обязан его выполнить, невзирая на характер поручения?
– Так точно! К чему ты ведешь?
– Так как же ты можешь быть доволен, когда твоими руками проливают невинную кровь? Ты патрон в механизме, который убивает того, на кого направлен пистолет! Но задумывался ли ты, в чьих он руках? Все мы равны перед Богом и в момент, когда ты предстанешь перед ним, ничто не спасет тебя от наказания!
– Приказ есть приказ и его выполнение ведет к достижению целей, преследуемых государством, о которых мне не дано знать.
– Неужели приказ превыше справедливости, доблести и чести? Превыше веры? Или государство, создающее законы для мира, не должно следовать им?
– Возможно, ради благих целей.
– Как нам следовать законам государства, которое само их игнорирует?
– Вы не государство, вы жители этого государства и обязаны подчиняться.
– Ошибаешься! Мы народ и именно мы выбираем тех, кто у власти в надежде, что они приведут нас к миру и процветанию. Но и народ ошибается, бывает обманут, но только до поры до времени, пока отклонения от дозволенного не становятся явными. А ты, Петр Аристархович, слеп, как вновь родившийся котенок, и судьба твоя – страдать в неведении, изнывать в вечных думах, без возможности найти ответы на свои вопросы до тех пор, пока не выберешь между правдой и ложью, которой ты живешь. Твои идеалы и идолы, которым ты предан, ложны. Ты будешь страдать настолько, насколько твои представления о жизни и правде не соответствуют реальности!
– То, что касается меня, тебя не касается и к делу не относится. Поздно меня учить. Ты не знаешь, через что я прошел и как к этому пришел. Будь у меня выбор, я бы уже давно… – осекся в волнении Петр Аристархович и, сдержав себя, продолжил: – Как я уже сказал, я к делу не имею никакого отношения, и вы, господа, лишь затягиваете. А вот дозволения государства – это другой вопрос, требующий подробного разъяснения. Кто это, интересно, устанавливает государству черту дозволенного?
– Как кто? Бог, закон, моральные ценности, нравственность, совесть, в конце концов! – искренне негодовал Зепар.
– Это слишком обширные области. Ты скажи конкретно, в чем виновато пред тобой государство?
– Ий-йо, ай-яй-яй… Вот это да-а-а! – закряхтел от удивления Зепар. – Да ты, Петр Аристархович, слеп куда больше, чем я думал. Ты будто надел жизнезащитные очки и не видишь жестокости и ужаса этого мира.
– Конечно, легче же плыть по течению, да вот только это не жизнь, это кровавая река из страданий и невинных человеческих жизней, напрасно отданных ни за что! – не выдержав, высказался Акай.
– Аминь, друг мой! – поддержал Зепар своего соратника. – И, плывя против течения, ты рискуешь захлебнуться, но умереть за идею. Результат твоей борьбы – рискуя собой узнать, кто стоит у истоков этого беспредела и свергнуть предателя во имя справедливости. Либо выбрать долгую, бесцельную, не настоящую жизнь, пресмыкаясь пред волей других. И уйти из жизни стариком, преисполненным сожалений, чтобы предстать пред Богом и ответить за всё, что ты мог, должен был сделать, но не сделал…
