Скоро пора будить Карла и Алису, чтобы они не опоздали в школу, — это будет выглядеть нехорошо и лишь привлечет к ним нежелательное внимание.
Легкая тошнота притаилась комком в животе. Несколько раз за ночь Ханне приходилось вставать — боялась, что ее вырвет. Следующая ночь, когда Стоффе будет отсутствовать, вызывала у нее ужас. Без него она не чувствовала себя в безопасности. Или наоборот? Грудь сжалась от дурных предчувствий.
Насыпав дополнительную мерку кофе, она включила кофеварку. Солнце светило в окна, уже становилось жарко.
Кофе капал в стеклянную емкость, а Ханна пыталась разобраться в своих мыслях. Взглянула в окно на другие дома в Сульбю. Все было так тихо и спокойно. Как обычно. На полях белым покрывалом лежал утренний туман. «Невероятно красиво», — подумала она, но тут ее взгляд остановился на сине-белых лентах ограждения, и идиллическая картина лопнула, как мыльный пузырь.
Так близко.
Она не могла отогнать от себя мысль о том, что на земле, возможно, остались следы крови.
Может быть, ей полегчает, если она подышит воздухом? Ханна подняла горшок с розовой пластмассовой пеларгонией, чтобы достать ключ от двери веранды — но ключа на месте не оказалось.
Ханна приподняла соседний горшок, чтобы проверить, не положила ли она ключ туда, но там тоже ничего не было.
Пульс участился. Вчера вечером? Ведь она точно положила его на место! Правда, временами она бывает рассеяна, но ключи никогда не теряла. Особенно сейчас, после всего, что произошло. Она прекрасно помнила, как дважды проверила, что все двери закрыты, прежде чем отправиться спать.
Она нажала на ручку. Дверь на веранду скрипнула и открылась.
— Стоффе! — закричала она. — Стоффе!
Через несколько секунд он сбежал по лестнице, в одних трусах и футболке.
— Что случилось?
— Дверь! Она была открыта. Я точно помню, что вчера ее запирала. И ключ пропал.
Не говоря ни слова, он подошел к двери. Захлопнул ее и посмотрел на поля, потом задернул занавески, которых не хватало, чтобы закрыть все окно. Затем решительными шагами направился в холл.
Она следовала за ним как тень, не в силах ничего предпринять.
Стоффе споткнулся о детский игровой коврик, лежавший на полу в холле, и выругался.
— Дорогая, ты не могла бы убрать все эти детские штучки?
— Прости, — прошептала она. Она не успела убрать, да и сил не было. Но он прав — очень глупо оставлять их на виду.
Входная дверь также оказалась не заперта. Ханна зажала рот рукой.
— Стоффе, что все это значит?
Он смотрел мимо нее остановившимся взглядом.
— Вчера я все заперла. Я точно знаю, что все запирала, — проговорила она, слыша, что голос ее звучит истерически. — Неужели кто-то был здесь, пока мы спали?
Ханна попыталась сглотнуть, но почувствовала, как все внутри перевернулось. Лихорадочно вспоминая ночь, она спрашивала себя, слышала ли что-нибудь — или придумывает задним числом?
Она кинулась в туалет и наклонилась над унитазом. Ее рвало, пока внутри не стало совсем пусто. Но дурнота никуда не делась.
Стоффе подошел к ней и крепко обнял. Поцеловал ее в макушку, провел рукой по волосам.
— Постарайся успокоиться. Наверняка мы просто что-то перепутали.
Ее все еще трясло, она молча прижалась к нему.
Эллен, 8:30
Ни трупа, ни машины на месте не было. Дорога была открыта, ленты ограждения переставлены в сторону. Сегодня возле Сульбю виднелась одна-единственная полицейская машина.
Припарковавшись чуть в стороне, Эллен направилась к лентам ограждения, трепетавшим на ветру.
Строго говоря, она ехала в Нючёпинг к доктору Хиральго, но до встречи оставалось еще немного времени. Она никак не могла понять, почему этому убийству уделялось так мало внимания, и это бесило ее, хотя она и сознавала, что обо всем в СМИ сообщать невозможно. Однако на контрасте с мужчиной, забитым до смерти на Свеавеген, это выглядело насмешкой. А отношение полицейских и вовсе привело Эллен в ярость. Слишком много всего было в их словах, чтобы назвать это просто «фигурой речи» или «профессиональным сленгом».
Эллен снова зашла на страничку Лив в «Фейсбуке» — по-прежнему ни одного комментария о том, что кто-то скорбит. Неужели ее друзья не знают, что она умерла? Разве так может быть?
Что-то во всей этой истории казалось странным и грустным. Что Лив делала в Стентуне и почему оказалась такой незаметной?
Бросив взгляд в сторону хутора Альварссона, Эллен посмотрела на часы и поняла, что не должна туда ездить и что у нее нет на это времени. Придется обуздать свое любопытство.
Между тем у края дороги начал стихийно складываться мемориал. У ограждения лежали цветы и венки. Но кучка была скромная, а надписи — безличными. У людей есть удивительная способность становиться лучшим другом усопшему — даже если они до этого никогда не встречались.
«Думаю о тебе и твоих близких» — было написано на карточке с приложенным к ней цветком.
«Покойся с миром» — гласила другая надпись.
Из кучки торчала карточка. «Прости» — было написано на ней детским почерком. Эллен достала телефон и сфотографировала эту надпись.
— Трагично, правда?
Подняв глаза, Эллен увидела даму с короткими седыми волосами, которая вела на поводке такую же седую таксу.
— Да, ужасно, — проговорила Эллен. — Вы знали ее?
Такса подошла и понюхала цветы.
— Нет. Вовсе нет. Я здесь обычно гуляю с собакой. Мы живем тут неподалеку, — она указала на один из трех домов Сульбю, — однако я не видела и не слышала ничего странного. Похоже, никто ничего не заметил. Надеюсь, виновника скоро найдут, от таких событий по деревне распространился страх, сами понимаете. Уже из дому боишься выходить…
Такса задрала ногу, собираясь помочиться на кучку цветов. Эллен не знала, сказать ли об этом хозяйке.
— Я работаю в отделе новостей на четвертом канале, — проговорил она. — Если что-то вспомните — позвоните мне.
Нащупав в сумочке визитку, она протянула ее даме, которая тут же припустила прочь, словно стремясь выйти из кадра.
Эллен огляделась. Чуть дальше по дороге она увидела маленькую девочку, бегающую босиком по траве перед одним из красных домов. Волосы у девочки были такой же длины, как у Эльзы, а розовое платье напоминало то, которое было на Эльзе на последней школьной фотографии во втором классе. Эллен несколько раз сморгнула, направляясь к девочке, хотела окликнуть ее, пока та не скрылась из виду, даже прибавила шагу, но в следующее мгновение девочка исчезла за домом.
Эллен замедлила шаг и покачала головой. «Что я делаю?» — подумала она и устыдилась своей реакции. Тут она увидела мальчика постарше со светлыми волосами, постриженными «под горшок», который монотонно прыгал на батуте перед домом. Он уставился на нее ледяным взглядом, ни один мускул у него на лице не шевелился. Его прыжки звучали ритмично, железки поскрипывали каждый раз, когда он приземлялся на батут, который явно был ему слишком мал. Мальчик по-прежнему не спускал глаз с Эллен.
