Александра ничего не понимала. Как он может настолько не замечать очевидного? Беа бесилась от одной мысли, что у нее будет сестренка. Даже больше, чем сама Александра.
— Каждый получает таких детей, которых заслуживает, — произнесла Эва, словно забивая последний гвоздь в крышку гроба.
Александра медленно обвела взглядом свою идеальную кухню в роскошном доме. Все рушилось прямо у нее на глазах.
Эллен, 21:00
После долгих уговоров Эллен все же удалось убедить маму, что ей необходимо остаться переночевать в Стокгольме. Она соврала, сказав, что ее выгонят с работы, если она не явится завтра утром на совещание по реорганизации. Пока они общаются с доктором Хиральго и даже делают успехи, она решила попытаться совмещать свою обычную жизнь и освещение убийства Лив, не вызывая жалоб и нареканий у родителей. По поводу отца она вообще не волновалась — он был, как всегда, залетным гостем и лишь притворился на миллисекунду, что беспокоится о ней, чтобы снова сосредоточить все внимание на своей новой образцовой семье.
Сестре Лив Эллен пообещала, что не будет снимать, — только на таких условиях та согласилась с ней встретиться. Важнее всего было завоевать доверие сестры, чтобы потом, если получится, сделать интервью с ней и рассказать об истории и судьбе Лив.
Девушка уселась за свой письменный стол — на самом деле это была старая кухонная столешница из Эрелу, покрытая куском стекла. Эллен намеревалась подготовиться к завтрашней встрече, узнать как можно больше о Лив. Кто она была? Что делала в тот день, когда ее убили, и в предыдущие дни? Какие у нее были привычки?
Эллен записала вопросы на какой-то бумажке и поняла, что они очень напоминают те, которые пытался задавать ей доктор Хиральго. Она перевернула бумажку. В животе урчало. Вспомнив, что почти ничего не ела за весь день, девушка посмотрела на часы. Скоро появится Филипп — он заверил Маргарету, что будет приглядывать за Эллен, что они пересмотрят вместе всю «Полку смерти» — лишь бы она держала себя в тонусе. «Вот это настоящий друг», — подумала она с улыбкой. Собственно, Филипп-то и окрестил книжный шкаф в гостиной «Полкой смерти». Его он панически боялся своим неповторимым артистическим страхом, как умел только он.
Эллен уставилась на свое собрание — единственное место в квартире, где царил порядок. Книги она расставила не по алфавиту и не по цвету обложек, как делали некоторые, а по типам преступлений, — все это были документальные и научные издания. Саму полку сделали на заказ — она закрывала всю стену до самого потолка. Здесь хранилась литература об убийствах по всему миру, в том числе и в другие исторические эпохи. Книги о работе судмедэкспертов. О раскрытых и нераскрытых преступлениях. О заговорах. Вырезки из газет. Все о смерти, что Эллен собрала за свою жизнь.
Многое хранилось у нее в компьютере, но большую часть материалов она распечатала и держала в папках. На жестком диске оставалось лишь то, над чем она работала сейчас.
Высокая деревянная лестница, при помощи которой она добиралась до самой верхней полки, так и стояла прислоненной к секции «Преступления против детей».
Эллен подошла и переставила лестницу левее, повернулась и направилась к холодильнику.
В нем царила абсолютная пустота.
Но это не имело значения — Филипп обещал купить по дороге кебаб.
Вино закончилось, так что им придется пить водку с содовой. Ничего другого в доме все равно не было. Какая разница — Филипп все равно решил бросить пить. Эллен интересно было посмотреть, как долго он продержится. Она помнила, как еще утром близка была к принятию такого же решения, но теперь этот план казался весьма сомнительным.
Поставив бутылки на сервировочный столик, она смешала коктейль. Ей давно не приходилось этого делать — похоже, она налила многовато водки и маловато содовой. Бросила туда несколько кусочков льда и попробовала. Получилось неплохо. Сойдет.
Странное чувство — снова оказаться дома.
Включив на полную громкость топ-десять композиций на «Спотифай», она открыла окно. Долго смотрела вниз на мост Шеппсбрун и на залив в сторону Шеппсхольмена и «Гранд-отеля». Стокгольм сиял от счастья. Лодки, люди, ярко-голубое небо. Ей хотелось бы слиться со всем этим, но она находилась совсем в другом месте и ощущала, что прошло еще одно лето, еще один год. От ощущения упущенного времени вдруг сдавило легкие. Эллен кашлянула. Залпом выпила коктейль и пошла смешивать новый. На этот раз он получился лучше — или ее вкусовые рецепторы уже отключились.
Она посмотрела на стену над диваном. Фотографии Люкке и Эльзы все еще висели рядом. У нее не нашлось сил их снять. Сейчас ее взгляд скользил с одной юной невинной девочки на другую. Две школьные фотографии, одинаковый сероватый фон, хотя сняты они с разницей в двадцать лет. Какая чудовищная несправедливость! Почти физическая боль отдавалась во всем теле, в каждой клеточке.
Вокруг Люкке Эллен прикрепила фотографии и документы, которые собрала в процессе поисков девочки.
Подойдя ближе, она сняла стирательную резинку, приколотую булавкой, понюхала ее. Клубничный запах еще не выветрился.
Они с Эльзой тоже собирали стирательные резинки. Соревновались, у кого больше и красивее. Однажды вечером, когда Эльза заснула, Эллен прокралась в комнату и изничтожила всю ее коллекцию. Разрезала их пополам, раскрошила на маленькие-маленькие кусочки.
Эллен взяла булавку и уколола себе палец, чтобы отогнать воспоминания. Это не помогло, и она уколола себя снова.
Из пальца шла кровь, но Эллен не обращала внимания. Порывшись в сумке, она достала блокнот доктора Хиральго и нехотя записала «стирательные резинки». Кровь из пальца капнула на бумагу. Эллен разглядывала буквы: «стирательные резинки». Вырвала страницу, скомкала, выкинула в туалет и спустила. Затем порылась в ящике в кухне и разыскала пластырь.
— Смерть, смерть, смерть! — громко произнесла она вслух.
Внезапно снова оказалась у стены. Рядом с фотографией Эльзы висел кулон — белая кувшинка на длинной серебряной цепочке. В свое время бабушка подарила им по такому кулону.
Эллен сняла кулон со стены и надела на шею.
Эльзин кулон пропал, когда она умерла. Вероятнее всего, он остался лежать где-то на дне, глубоко под слоем ила.
Тут ей на ум пришли все те странные вопросы, которые задавал ей доктор Хиральго. Типа — что на ней было надето в тот день, когда пропала Эльза? Во что они играли? В «белый камень»
[8]. Это она помнила. Они смотрели этот сериал.
Еще он спросил ее, видела ли она Эльзу мертвой.
Сперва она ответила «да», но когда задумалась, обнаружила, что она этого не помнит. Зачем бы ей стали показывать мертвую сестру?
