Как у нее хватает наглости такое говорить?
— Я хочу, чтобы ты немедленно покинула наш дом. Больше ты здесь не желанный гость.
Слова вырвались сами, и сразу стало так хорошо. С нее хватит — семья, конечно, дело святое, но она не намерена больше проглатывать злобные комментарии, которые бросает ей в лицо свекровь. И почему она не сказала этого раньше?
— Ты слышала? Иди упаковывай чемодан.
Но Эва осталась стоять на месте — и так близко, что Александра ощущала запах Бусэнгена.
— Если ты не сумеешь обуздать свой гнев, он сломает жизнь тебе и твоим детям. Злоба рождает злобу. Я видела, как ты теряешь над собой контроль. Знаю, как тяжело делить мужа с другими женщинами и какой это стресс, но ты не должна срываться на детях.
— Как ты смеешь так разговаривать со мной? Хватит с меня твоих нравоучений.
— Мне прекрасно знакомо это чувство — когда ты уже на грани. Особенно когда живешь под таким давлением — я сама через это прошла. Но ты должна обратиться за профессиональной помощью.
— Знаешь, что? — Александра обернулась к ней. — Будь так любезна покинуть мой дом немедленно! Я тебе всегда не нравилась, как и мое происхождение. Как бы я ни старалась, ты все равно никогда не признаешь меня. Бесконечная сказочка про белого бычка — тебя невозможно удовлетворить. Когда я готовлю еду, ее либо слишком мало, либо слишком много. Когда накрываю на стол, все недостаточно красиво — ты всегда поправляешь и переделываешь. Ты ненавидишь меня, потому что я недостаточно высокого происхождения и не вписываюсь в твое благородное семейство. Тебя всегда что-то не устраивает. Ты — старая стерва, знаешь об этом? Мне тебя жалко. Ты ненавидишь меня за то, что твой сын любит меня и предпочитает проводить время со мной, а не с тобой.
Эва смотрела на нее, и бровью не поведя.
— Так вот, как ты рассуждаешь? — высокомерно переспросила она.
Александра запыхалась и не смогла ответить.
— Это правда, я не люблю тебя, — продолжала Эва, — но не потому что ты из Польши и не потому что ты все время выпендриваешься. С первого дня, как мы познакомились, я заметила, что в тебе живет неестественная злость. Как ты думаешь, почему Беа стала такой, какая она есть? Ты упорно продолжаешь стирать пылинки со своего дома и поливать цветы, а тем временем твои дети буквально гниют изнутри.
— Как ты можешь так говорить?
— На кого ты стараешься произвести впечатление? На меня? Ха! Думаю, ты неверно понимаешь ситуацию или это твоя стратегия самосохранения. Ты живешь в стадии отрицания. Тобой управляет твой собственный комплекс неполноценности. И не надо сваливать все на меня. Я знаю, что тебя не было дома в ту ночь, когда убили Лив. Когда я приехала домой, то не застала никого. Машины не было на месте. Перепуганная Марта сидела на лестнице и плакала, когда я вернулась. Ты бросила ее одну.
Александра закрыла глаза.
Эллен, 10:00
Навигатор подсказывал ей повернуть направо, но никакой улицы там не было. Казалось, все названия на Брандхольмене связаны с морем, подумала она, отчаянно разыскивая улицу Теннисвеген.
Эллен даже не знала, дома ли Чель Тюли́н и обрадуется ли нежданному визиту. Да и узнает ли он ее?
После вчерашних событий нос по-прежнему болел, она чувствовала себя разбитой, и к тому же ей следовало продумать все более тщательно. Но она хотела правды. Ей нужно было знать. Прямо сейчас. Вчерашний день словно открыл в душе потайные люки, ночью она плохо спала и видела странные сны. Трудно было разобраться, что к чему, и Эллен охватила паника.
Развернувшись, она проехала по дороге с односторонним движением и повернула на пешеходную улицу, решив там припарковаться. Найти место не удалось, так что она остановила машину и вышла прямо на детскую площадку, расположенную посреди современного жилого квартала. Две мамаши с колясками сурово посмотрели на нее.
«Спокойствие. Я скоро уберу машину», — подумала она.
Добравшись наконец до нужной улицы и дома Челя, она замедлила шаг и сделала пару глубоких вдохов. На крошечном клочке травы перед домом стоял опрыскиватель, явно предназначенный для куда более масштабных участков. Длинные струи воды летели на улицу и дома. Эллен медленно прошла сквозь них. На двери висела латунная табличка с фамилией Тюлин. Фамилия звучала так знакомо. Его Эллен помнила очень хорошо. Тогда она очень его боялась. Он был суров и решителен и почти рассердился на нее, когда она не смогла ответить на вопросы.
Она постаралась отбросить нервозность и желание встать в оборонительную позицию.
С равными промежутками на нее обрушивался холодный душ из опрыскивателя.
Как представиться? Вероятно, он не узнает ее по имени, поскольку она сменила фамилию. Когда пропала Эльза, все они назывались фон Платен, но когда папа бросил их, Эллен взяла девичью фамилию матери. Может быть, вообще не рассказывать, кто она такая, — просто объяснить, что занимается давними делами? Нажимая на кнопку звонка, она так и не пришла ни к какому решению. Рука дрожала, когда девушка нажимала на звонок, — она почти надеялась, что его нет дома.
Звонок оказался очень громким, отвратительная мелодия сообщила всей улице, что к Тюлину явились гости. Эллен попыталась нажать на кнопку снова, чтобы прекратить сигнал, но это имело противоположный эффект. Звук стал еще громче.
В конце концов тот, кого она искала, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Эллен сразу узнала его, и странное чувство пронзило все тело.
Он постарел, сильно постарел. Немногочисленные оставшиеся волосы совсем поседели, на черепе виднелась большая рана, словно кто-то достал все содержимое. Такое Эллен доводилось видеть раньше. Рак.
Сказать что-то по этому поводу или не обращать внимания? Казалось, операция была недавно, и рана еще не до конца затянулась. Спина у него была сгорбленная, тело исхудавшее.
— Добрый день. Я вас знаю?
Он откашлялся. Похоже, она была первым человеком, с которым он заговорил сегодня.
— Нет, извините. — Она протянула руку. — Эллен Тамм, из программы новостей четвертого канала. У меня есть несколько вопросов по поводу давнего дела, которое вы вели.
Усилием воли она заставила себя говорить медленнее, чем обычно, хорошо артикулируя слова.
— И что? — проговорил он с сомнением в голове.
— Речь идет об исчезновении Эльзы фон Платен.
Когда он кивнул и внимательно посмотрел на нее, у Эллен возникло чувство, что он ее узнал. Опрыскиватель раз за разом напоминал о себе — она уже промокла насквозь.
— У вас найдется немного времени? Могу я задать несколько вопросов?
— Для телевидения? Или для чего?
— Нет-нет, я просто собираю информацию.
Уважение, которым она прониклась к нему в детстве, мгновенно включилось, как рефлекс.
