Энергичная Бланка не привыкла тратить время на сентиментальные охи и ахи. Меньше чем через месяц королевский гонец, явившийся ранним вечером в особняк д’Альбре, передал приказ немедленно прибыть к ее величеству. Изумленная Сабина примчалась во дворец и столкнулась с выходившим из кабинета королевы папским легатом Романо Франджипани. Остановившись, тот с отточенной грацией придворного кивнул баронессе и протянул ей кардинальский перстень для поцелуя, после чего бодрой походкой удалился по коридору. Сабина бросила ему вслед оценивающий взгляд: бесспорно, кардинал был воплощением мужских достоинств. Бланка продолжила, будто прочитав ее мысли:
— Умнейший человек, много путешествует и читает, обладает широчайшим кругозором и обширным опытом. Был бы идеальным собеседником, если бы не заносчивость римского патриция. Но с этим приходится мириться: его советы трудно переоценить, особенно в том, что касается взаимоотношений монархов и высшего духовенства. — Королева жестом пригласила Сабину присесть за шахматный столик, где они любили подолгу беседовать. — Я прекрасно понимаю, что мир, заключенный в Вандоме, слишком шаток и мятеж может случиться в любой момент. Поэтому нам необходимо как можно скорее наладить отношения со всеми прелатами королевства, включая и тех, кто находится на землях непокорных вассалов.
— Такую же характеристику Франджипани я слышала из уст Бартелеми де Руа: он также жаловался, что закипает от злости из-за непомерного апломба его преосвященства, — с улыбкой поддержала разговор Сабина, но ее глаза выражали недоумение.
— Немножко терпения, моя дорогая, — усмехнулась Бланка, как обычно, легко прочитав эмоции на лице своей верной подруги. — Я расскажу вам, зачем так спешно вас вызвала. Дождемся лишь сеньора д’Эспри.
Имя Габриэля оказало нужное воздействие — остальной мир тут же перестал интересовать Сабину. На ее губах засияла радостная улыбка. Королева, пристально наблюдавшая за своей визави, поняла, что все делает верно. Размышления женщин прервал дворецкий, доложивший о прибытии шевалье. Вошедший следом за слугой Габриэль грациозно поклонился королеве, а затем и баронессе. «Хорош! Ох как хорош!» — подумала Бланка, но тут же заставила себя перейти к делу. Она приблизилась к письменному столу и взяла с него несколько свитков.
— Я набралась смелости и отправила письмо вашей, Сабина, тете с просьбой пролить свет на загадочные обстоятельства, безжалостно разлучившие вас с шевалье много лет назад. Сегодня прибыл мой гонец; он привез несколько писем от баронессы де Лонжер. Простите, мадам, но он оказался быстрее вашего посланца. Шевалье, присядьте! Новость слишком невероятная, чтобы воспринимать ее стоя. Агнесса написала каждому из вас по письму; основное же послание я прочту вслух чуть позже.
Габриэль немного поколебался, но, перехватив настойчивый взгляд королевы, присел на краешек кресла и развернул предназначавшееся ему послание.
«Шевалье д’Эспри! Я понимаю, что в создавшейся ситуации вы обвините меня в интриге, разлучившей вас с моей племянницей. Но поверьте, тут нет моей вины! Если бы вы видели неподдельное горе и ужасные муки, терзавшие мою девочку после известия о вашей смерти (а я действительно получила письмо, в котором утверждалось, будто вы скончались)!.. Даже у жестокого Ирода дрогнуло бы сердце. Что уж говорить обо мне? Сабина ведь дочь моего любимого брата! Вас разлучило коварство другого человека. Высылаю вам оригинал письма от Алисы де Монморанси; он все объяснит. Мадам де Лонжер».
Письмо, адресованное Сабине, содержало следующее:
«Дорогая моя девочка! Я получила твое письмо одновременно с королевским посланием. Долг повелевает мне ответить прежде всего на монаршую просьбу. Поэтому отправляю корреспонденцию с королевским гонцом, в том числе и оригинал письма, объясняющего случившееся. Прости, что в свое время утаила известие, полученное от мадам Алисы, но ты тогда только-только начала обретать хрупкое душевное равновесие, и я побоялась, что второго удара твой рассудок не вынесет. Еще раз прости меня и не суди строго. Молюсь, чтобы на этот раз Милостивый Господь позволил вам с шевалье д’Эспри обрести выстраданное счастье. Любящая тебя тетя Агнесса».
Увидев два изумленных лица, почти одновременно поднявшихся от пергамента, королева не стала выдерживать театральную паузу и торопливо прочла основной документ, сообщающий о леденящей душу подлости тулузского епископа Фолькета. Под высокими сводами просторного кабинета повисло гнетущее молчание. Лишь голоса слуг, работающих без устали, доносились в открытые настежь окна. Самообладание изменило Габриэлю, и он с протяжным вздохом провел ладонями по лицу, как будто смывая с себя грязь чужой подлости. Сабина продолжала безмолвствовать. Только ее руки, мертвой хваткой вцепившиеся в подлокотники кресла, да текущие по щекам слезы свидетельствовали о пережитом потрясении. Нарушая тишину, Бланка похлопала по руке свернутым пергаментом и тактично отошла к окну.
— Но чем мы так помешали Фолькету? — первой не выдержала Сабина.
— Думаю, это месть! Помните, после бегства пленного катара я спас вас от суда? — Заметив кивок Сабины, Габриэль продолжил: — Я покусился на власть епископа, и он не смог мне этого простить.
— Но что он получил бы с сироты, живущей под опекой родственников?
— Материальные блага здесь ни при чем. Главное, я помешал ему управлять жизнью других людей, нарушил его волю. Его влияние на мир споткнулось о жалкого шателена, посмевшего ему перечить. И епископ продемонстрировал, кто действительно управляет чужими судьбами.
— Сеньор д’Эспри, вы совершенно правы, — поддержала его королева, — не все держатся за власть лишь ради наживы, многих привлекает именно желание управлять другими. Епископ Тулузы принадлежит к числу таких людей. Очень жаль, что он до сих пор стоит во главе епархии. Супруги де Монфора давно уже нет в живых, а обличать священнослужителя такого уровня с помощью сомнительного письма десятилетней давности не имеет смысла. Фолькет назовет его жалкой подделкой.
Они еще долго говорили, пытаясь с помощью философствований заглушить душевные терзания. Чужое коварство бьет исподтишка, и потому эти удары весьма болезненны.
***
Изабель де Вир часто бывала в Нотр-Дам, но не из-за религиозного рвения или любви к архитектуре. Здесь всегда было полным-полно парижской аристократии, а значит, и свежих сплетен.
— …прыть этой неугомонной д’Альбре раздражает. Сначала граф Робер, теперь этот рыцарь, — донесся до нее шепот прошедших мимо придворных дам.
Девушка напряглась: ей как воздух нужны были сведения об этой стерве — Сабине. Необходимо что-то предпринять! В прошлый раз яд ее речей не подействовал на Габриэля. Несмотря на любимую невозмутимую маску блеск в его глазах обжигал Изабель. Она знала шевалье уже два года, но никогда еще не видела его таким… счастливым? Не может быть! Он должен, обязан жениться на ней! Делая вид, будто молится у иконы Святого Дионисия, юная интриганка жадно вслушивалась в перешептывание знати.
— Вы знаете, что красавец-шевалье из Акры угодил в паутину королевской фаворитки?
