Капитан-генерал ждал его, наблюдая за пейзажем приближавшейся осады.
– Ты разочаровался во мне, вестарий, – произнёс он.
Застигнутый врасплох Самон попытался возразить.
– Ты думаешь, что я должен был бросить вызов лорду-командующему. – Вальдор посмотрел на него. – Ты действительно считаешь, что я не заметил?
– Вовсе нет, повелитель.
– Мы оба видели результаты раздора между братьями. Никакая чуждая сила не сделала это с нами – мы сами пошли друг на друга, ведомые гордыней и человеческой обидой. Я не собираюсь приумножать это.
Самон кивнул. Он мог понять логику капитан-генерала, но оскорбление всё ещё терзало.
– И что дальше? – осторожно спросил он.
– Император снова заговорит, – ответил Вальдор. – Он восстановит то, что мы не смогли сохранить. Молчание закончится. До тех пор наша задача – выстоять.
– И больше ничего?
Губы Вальдора сложились в подобие улыбки:
– Ты хочешь большего. – Он посмотрел в небеса, туда, где стаи атмосферных транспортов парили между эскадрильями десантно-штурмовых кораблей. Намного больший флот собрался за пределами его взгляда, встав на страже Тронного Мира перед грядущим часом атаки. – Мы видели, как Восемнадцать пришли, мы видели, как они пали, мы увидим, как они снова исчезнут. То, что они воспринимают, как слабость, является тем, что защищает нас от их ошибок.
Солнце заходило, и тени между шпилями слились.
– Они оба обращались к Магистериуму, Дорн и Русс, – продолжил Вальдор. – Они думают о нём с точки зрения осуществления власти. Я не виню их в этом, они – существа власти, созданные для доминирования. Но они ошибаются. Термин более старый, чем они думают. Он означает интерпретацию истины, раскрытую через взаимодействие с источником. Мы его переводчики, а не хозяева. Мы – его рабы. Это – наш первый урок. Всё остальное – вторично.
На восточном небе показались тусклые пятнышки звёзд, их блеск затмевала растущая пелена городского смога.
– Это можно было предотвратить? – спросил Самон.
Вальдор не посмотрел на него. Он по-прежнему не отводил взгляда от темнеющего неба.
– Зачем спрашивать то, что невозможно узнать? – сказал он. – Такова доставшаяся нам судьба.
На городском пейзаже, омрачённом укреплениями лорда-командующего, вспыхнули прожекторы. Из-за них громадная конструкция Внутреннего Дворца, сооружения, которое сейчас стало для Императора темницей не меньше, чем защитой, приобрела кровавый оттенок.
– Он заговорит, – уверенно и твёрдо произнёс Вальдор. – Все вещи повторяются. Наше время снова придёт.
И настала полночь / Джон Френч
– Время – неумолимо. Судьба – безжалостна. Мы не можем обогнать будущее, мы можем только выстоять и пережить его.
– приписывается Императору в начале Первой войны Объединения.
Пять часов до полуночи
– Вы уверены? – Рогал Дорн, Преторианец Терры, примарх VII легиона, посмотрел на Армину Фел. Пожилая астропат всегда отличалась хрупким телосложением, а теперь выглядела немногим больше, чем ведомыми волей кожей и костями.
– Настолько уверена, насколько это возможно, – ответила она.
– Не было никаких сообщений с границы системы, – сказал он.
– Пока не было, но скоро будут, – сказала Армина. – Свет последует за словами, огонь…
– Сколько на ваш взгляд осталось времени?
– Мало, повелитель, самое большее – часы.
Она замолчала, и Дорн отвернулся, посмотрев в ночь за потёртым каменным парапетом крепости Бхаб.
Императорский Дворец мерцал перед его взором. Трубы выдыхали вспышки горячих газов из утилизационных печей. Огни мигали на кончиках шпилей, а под ними просачивался свет миллиона окон, пачкая темноту в грязно-оранжевые цвета. Артиллерийские батареи цеплялись за камень, стволы смотрели в небо. Комплексы генераторов макрощитов прижимались к земле среди колоннад и аллей, словно клещи, зарывшиеся в гриву льва. Ряды бронированных зданий скрывали некогда утончённую архитектуру под плитами металла, которые располагались под углом, чтобы лучше отклонять снаряды. Между струпьями брони протянулись километры построек, которым предстояло стать территорией засад. Уязвимая для атаки, она была насыщена минами и ловушками, как маленькими, так и огромными. В грядущих сражениях – сражениях, которые пусть и казались постоянной угрозой, но всё же угрозой далёкой – этим областям позволят пасть. Их предназначение заключалось в том, чтобы заманить как можно больше врагов, прежде чем превратиться в обломки и пламя. А вокруг орудия ставшего крепостью Дворца проревут в небеса, словно оплакивая выжженную былую красоту.
– Последние песчинки будущего падают и становятся пылью прошлого, – тихо произнёс он.
– Вы говорите так, словно это конец, повелитель, – сказала она.
– Некоторым образом, да.
Облака проносились по ночному небу. Огни Дворца цеплялись за их края, превращая в огненно-оранжевые и серые тени.
В полукилометре к западу от крепости первые генераторы щитов начали тестовые запуски. Пузыри энергии распускались в небесах, мерцали, а затем исчезали, прежде чем появиться снова. Границы щитов встретились с дождевыми тучами, и пошёл снег. Между облаками замелькали нити молнии.
– Я пришла к вам первому, повелитель. Конечно, сообщение передадут Сигиллиту, если вы не захотите рассказать ему лично…
– Он уже будет знать, – сказал Дорн, продолжая наблюдать за вспышками света из-за проверок щитов. – Он всегда успевает узнать.
– А Хан и лорд Сангвиний?
– Скажите им, – велел он. – Расскажите им всё, и передайте, что я скоро встречусь с ними на восточной панораме.
– А сигнал?
Дорн секунду молчал.
– Пока нет, – наконец ответил он.
Армина Фел открыла рот, собираясь что-то сказать, но затем передумала.
– Пока нет, – повторил он, голос был тихим, а взгляд устремлён вдаль. Там начала проверку следующая цепь генераторов щитов. Подобные процедуры запустят по всем тысячам километров Дворца, следуя за наступавшей ночью. Дворец был столь огромен, что четыре часа отделяли приход темноты у восточных ворот до её появления в самых западных пределах. Но полночь была часом, когда ночь балансировала над куполом Объединения, и этот момент ещё не настал.
“Однажды ночью мы взглянем вверх и увидим, как запылают небеса”. Шепчущим дыханием призрака пришли к нему слова.
– Спасибо, госпожа, – сказал он и направился к лестнице, ведущей вниз в громаду крепости. Лицо астропата дёрнулось, словно веки попытались моргнуть над пустыми глазницами. – Спасибо за это и за всё.
