В 1900 году родился Раймон-Пьер, сын Пьера и его жены Марты, урожденной Трикош. Преемственность согрела сердце Габриэля и успокоила его дух главы семейного предприятия. Эме потерял своего сына в раннем возрасте; судьба рода Герленов лежала на его плечах, но у него осталась лишь дочь.
Герлены, всегда трепетно относившиеся к делам семейным, часто собирались в поместье Vallée Coterel в Ле Менёль, недалеко от Монфор-л'Амори. Каждый уикенд небольшая карета, запряженная парой лошадей, поджидала их на станции Перрэ, чтобы отвезти в имение. Позже в доме Габриэля обосновался Жак.
Герлены принялись за восстановление нескольких домов в англо-нормандском стиле, чтобы предаваться фамильной страсти – верховой езде. Конный завод La Haras de Montaigu в Нонан-ле-Пен, расположенный в пяти километрах от знаменитого конного завода Пен, был создан Габриэлем, страстным лошадником, в 1903 году. Эту деятельность Габриэль заложил сначала в имении, а потом стал исследовать Орн, казавшийся ему весьма привлекательной местностью. Так он приобрел часть имения герцога де Нарбонн в местечке под названием Монтегю.
К этому времени у Клариссы стали проявляться признаки слабости. С помощью невестки Жанны она всегда собирала своих детей, которые, в свою очередь, уже создали союзы по любви и по здравому расчету. В 1902 году Жак женился на Андре-Изабель-Сюзанне Буффе, дочери префекта и государственного советника, женатого на Габриэль Анне Кошлен. Прекрасный союз! Андре происходила из влиятельной буржуазной семьи протестантов из Мюлуза. Ее дед, Жюль-Фердинанд Кошлен, зарабатывал на хлопке. Несмотря на брак с ней, Жак остался католиком. Однако был отлучен от церкви и оттого очень страдал. Чуть сдержанная и отстраненная, Андре строго и властно воспитывала своих пятерых детей – четырех сыновей и дочь – в духе протестантства.
Элегантная в любых обстоятельствах, даже на сельском празднике, отличная наездница, красивая и гордая светловолосая женщина, которую все называли Лили, она стала единственной музой для Жака: «Он всегда создает духи для женщины, с которой живет и которую он любит»
[52].
Поэт за работой
В то время как Пьер наблюдал за фамильным делом, Жак трудился в своей лаборатории. Рядом с управленцем работал поэт. Такая взаимодополняемость всегда приносила пользу Дому Guerlain.
Жак Герлен – мечтатель, одержимый эмоциональной и обонятельной памятью. Красавец с щегольской холеной каштановой бородой, он бывал в гостях у выдающихся деятелей искусства своего времени – художников, писателей, музыкантов. Он с достоинством носил на левой руке печатку из желтого золота, украшенную камнем, на котором был выгравирован личный вензель. Невероятно простой в общении и при этом элегантный, он пользовался успехом у женщин, но испытывал привязанность только к одной даме – своей красавице Лили. Он отмечал, выбирал, сочинял и воссоздавал все, с чем сталкивался, подобно музыканту, который постоянно искал идеальное созвучие. Страстный любитель оперы и детективных романов, он создавал свои духи, как композитор – симфонию.
У него был истинный дар – способность разглядеть скрытое, почувствовать за многочисленными запахами именно то сочетание, которое завтра воплотится в новых «духах от Guerlain», единственных и неповторимых.
Для этого он кропотливо изучал творчество импрессионистов, которыми искренне восхищался: подобно ему, в мягкой и слегка размытой манере они создавали свои шедевры. Он искал – и находил! – вдохновение во всем, что его окружало, особенно в пейзажах (реальных или изображенных на картинах). А еще черпал его в музыке и литературе. Одинокий и неутомимый труженик, он создавал свои композиции с проворством, казавшимся неподвластным возрасту. Всегда неудовлетворенный, вечно пребывавший в поисках совершенства, он мог в случае необходимости месяцами не покидать свою лабораторию, «колдуя» над «алхимией запахов», чтобы создать эликсир, который вновь пленит любителей парфюмрии Guerlain.
Для этого он, не колеблясь, заполнял «книгу формул» – блокнот в переплете из черной кожи, Библию семьи Герленов. Надежно спрятанная в защищенном хранилище, эта книга уникальна – и Жак обращался к ней, когда появлялось на свет его новое творение. В книге запечатлено наследие его предшественников. Округлый почерк Пьер-Франсуа-Паскаля сменился рублеными буквами Эме и, наконец, его собственным заостренным почерком.
Для того чтобы получить первое впечатление о составе, Герлен разработал безошибочный метод, известный как «ножницы». Пробные композиции помещались в небольшие коричневые стеклянные бутылки, плотно закрытые пробками. Достаточно встряхнуть жидкость, чтобы смочить пробку и провести ею по полоске промокательной бумаги. Поскольку количество концентрата, нанесенное на бумагу, – величина случайная и зачастую чрезмерная, Жак обрезал листок, так что в конце дня его бумага напоминала кружево
[53]. Эти листочки он всегда носил с собой. На верховой прогулке, на работе или дома, во время променада или сидя за столом, он постоянно вынимал из своего кармана эти пахучие листочки, чтобы оценить запах: стоит ли оставить все как есть или нужно что-то поправить. «Именно так, – утверждал он, – я распознаю, насколько стоящий мой труд!».
Подобным образом он создал Fleur Qui Meurt. Название аромата навеяно меланхолией; в нем уживалось настоящее и ностальгия по прошлому и запечатлен момент увядания цветка. Fleur Qui Meurt выпускался во флаконе Fleuri, украшенном букетом фиолетовых шелковых цветков, закрепленных зажимом вокруг горлышка. Этот аромат вызывал в памяти старомодный запах фиалковых бонбоньерок. Но после открытия Тиманом и Крюгером в 1893 году альфа-ионона с теплым запахом фиалок и ириса этот аромат спустя год произвел фурор в парфюме Vera Violetta от Roger & Gallet.
Герлен же снова сочинил Fleur Qui Meurt, думая об Андре и своих современницах. Он сделал заявление по поводу любви «фиалки и неистовства», создав пудровый аромат фиалок, ириса и гелиотропа на мускусной шипровой базе с нотами ветивера, пачули и дубового мха. Он даже использовал – не признавая этого – совершенно новую синтетическую основу от de Laire, неотличимую от аромата настоящих фиалок.
О последствиях несложно догадаться. Оценив силу этой притягательной иллюзии, публика тотчас воздала ей должное.
Осужденный своей работой на безвыездный образ жизни в лаборатории, Жак с жадностью слушал рассказы своих друзей и поставщиков сырья, которые объездили весь мир в поисках ароматных сокровищ, побывали в Китае на «мускусном пути». Эти люди исколесили всю французскую колониальную империю, добывая лучшие ароматные эссенции, которые будоражили воображение Жака. Так он заочно путешествовал, мечтая о прекрасных материалах, – амбре из Новой Каледонии и из Джибути, семенах мускусной травы с Мартиники, бадьяне из Индокитая, корице и палисандре из Французской Гвианы, пальмарозе с Мадагаскара, ветивере с Реюньона и иланг-иланге с Коморских островов.
