Sillage, сладкий, как цветочный сироп или ромовый ликер, который дарит легкую эйфорию. Двумя годами ранее благодаря синтезу аромата гелиотропа Франсуа Коти создал Ambre Antique – богатый горячими восточными оттенками парфюм, который так полюбился ценителям экзотики. Герлен же, верный себе, пошел дальше. Розы и белые цветы, животные нотки, пряные и кожаные оттенки, а также бобы тонка придавали Sillage глубину и роскошь аромата. Одновременно влажный и резкий, густой и легкий, насыщенный и изысканный, воздушный и горячий, Sillage стал провозвестником будущих творений Дома.
В сумерках Прекрасной эпохи
Однажды прекрасным летним днем 1911 года Жак гулял с сыном вдоль берега Сены. На притихший город мягко опускались сумерки. Запах цветущих деревьев, синее небо, относительное спокойствие – все это создавало особую, завораживающую атмосферу.
Насыщенный оттенок неба привлек внимание Жака и покорил его. Синий оказался темнее обычного из-за явления «кросс-поляризации», вызванной рэлеевским рассеиванием
[56]. Герлен был зачарован. В этот сумеречный час, казалось, мир пребывал в гармонии, и ничто не могло ее нарушить. «Мои чувства так обострились, я настолько глубоко погрузился в это ощущение, что мог выразить его только духами», – говорил он.
Так родилось имя для новых духов, поэтическое и тревожное: L’Heure Bleue.
Но суть не в этом аромате, вдохновленном тихим летним вечером.
Жак Герлен понимал, что Прекрасная эпоха подходила к концу, время безрассудства закончилось, и за красивым фасадом ар-нуво, Русскими сезонами и восточными шедеврами Поля Пуаре зарождалась буря.
Русско-японская война 1905 года осталась в прошлом, как и мода на рукава кимоно. На горизонте забрезжила Великая война, которая вскоре охватит всю Европу.
Спустя годы Жак признался, что у него было некое предчувствие надвигавшейся катастрофы. «Солнце зашло, – писал он, – но ночь еще не настала. Неясный час. В этом глубоком синем свете все: шелест листьев, плеск Сены – выражало любовь, ласку, дружбу, бесконечную нежность. Человек неожиданно оказался в гармонии с окружающим миром и вещами, всего на секунду – но эту секунду и запечатлел аромат».
Прошло более двадцати лет с тех пор, как Жак стал главным парфюмером Дома Guerlain. За год до этого, в 1910 году, дядя Эме, духовный отец и наставник, умер, оставив его сиротой. Он чувствовал себя седым стариком, но Жак держался по-прежнему моложаво, всегда оставаясь элегантным и трезво мыслящим.
Счастливый отец и прекрасный муж, талантливый парфюмер и удачливый предприниматель, Жак Герлен перед лицом приближавшейся угрозы решил воздать должное своей жене, Лили, уравновешенность и красота которой навсегда пленили его. Конечно же, в виде духов!
Именно для Лили он создал L’Heure Bleue в надежде увековечить свою любовь к ней. Лили Герлен получила этот аромат в дар и носила его с благодарностью до конца своей жизни. Она рассказывала, что подарок был подобен ее личной подписи и она сама была олицетворением прекрасного синего часа.
Согласно общественному мнению, конец Прекрасной эпохе положила трагедия «Титаника», затонувшего у берегов Ньюфаундленда 15 апреля 1912 года, или арест банды Бонно. В любом случае Европа доживала свои последние мирные часы.
Тонкий и мягкий, L'Heure Bleue вобрал в себя пудровые ноты ириса и изысканной ванили, сдобренной мускусом, тепло гвоздики и аниса, которые придавали аромату особую чувственную бархатистость. Верхние ноты, деликатно свежие, смело сочетали бергамот и анис. Ноты сердца, пряные, цветочные и пьянящие, вобрали в себя гвоздику, нероли, гелиотроп, болгарскую розу и туберозу.
Этот прекрасно сбалансированный аромат поистине гениален. Это были первые духи, изготовленные на заводе Guerlain, которые содержали альдегиды. Женственный и нежный аромат L’Heure Bleue, тем не менее, несет внушительную обонятельную силу, и в этой особенности заключался парадокс. Аромат раскрывался по-разному: иногда нежный и чувственный, порой тонкий и интенсивный, временами сдержанный и бурлящий или интимный и яркий. Запах, который довольно трудно определить, но легко узнать: ведь он, казалось, способен покорять сердца и тела.
Флакон для этих духов в стиле ар-нуво был одним из первых дизайнов Раймона Герлена в сотрудничестве с Жаком Шевалье из Baccara. Его выгнутое плечо, чувственные линии, запятые, вырезанные на стекле, отражают приметы художественного стиля, который характеризуется извилистыми линиями, напоминавшими изгибы женского тела. Вогнутая пробка вызывает ассоциации с вывернутым наизнанку сердцем или головным убором жандарма. Все это вызывало грусть о безвозвратно уходящей эпохе.
В манере акварелей Клемана Серво (1886–1972), изображавших набережную Сены напротив Нотр-Дама, которые использовались в рекламе L’Heure Bleue, этот аромат стал символом счастливого и утонченного периода Прекрасной эпохи.
Это время, увы, бесследно растворилось среди ужасов Великой войны.
Война
С объявлением Первой мировой войны в 1914 году Жак сразу же был мобилизован. Это стало настоящей трагедией, так как у него только что родился второй сын, Клод-Жак.
Сам ли Жак, попросивший у своей Лили носовые платки, смоченные в L’Heure Bleue, распространял их в окопах, чтобы поддержать боевой дух солдат и дать им утешительное чувство женского присутствия в этом мире страданий и смерти? Никто не знает.
L’Heure Bleue вскоре стал «ароматом крестной» в честь крестных матерей, которые брали на себя обязательство отправлять письма и небольшие надушенные саше для солдат на фронте. Романтичный и проникновенный, этот необыкновенный запах символизировал для мужчин, брошенных в горнило Великой войны, мир и мягкость женского общества. Посреди бушующего конфликта он воспринимался как талисман, метафора красоты в жестоком и кровавом мире.
В 1914 году Дом Guerlain наконец обосновался в доме 68 на Елисейских Полях, в самом центре проспекта, который в скором времени будет признан «самым красивым в мире». Габриэль и его сыновья, как всегда обращенные в будущее, обрели престижнейший парижский адрес. Потребовалось время и много терпения, но это был успех. Великолепное здание было построено по проекту архитектора Шарля Мюи, которому мы обязаны отелями Ritz в Париже и Carlton в Лондоне.
Газеты того времени называли его работы «новыми храмами красоты», и, безусловно, Дом Guerlain хотел построить такой храм в самом сердце Парижа. Элегантность столицы быстро вошла в привычку. Оформление магазина было доверено художникам из Каррары, а для отделки стен использовали семнадцать видов мрамора. По сути, это был «Салон продаж», как говорили в то время, где опытные консультанты встречали клиентов в роскошной и немного торжественной обстановке. Все это было олицетворением престижа Дома Guerlain.
