Эту выразительную притчу пересказывали средневековые хронисты и повторяли современные историки: ведь ее мораль казалась такой поэтически-уместной для царя ядов.
Однако логика вынуждает нас возразить. Если потребление митридатия действовало благодаря тому, что мы сегодня называем hormesis — как, очевидно, считал и сам Митридат, — то зачем же ему было всю жизнь подстраховываться, нося с собой яд для самоубийства, если только это не была тщательно рассчитанная смертельная доза какого-то особого быстродействующего яда, который не был включен в ежедневную порцию противоядия? Всю свою жизнь Митридат проверял множество ядов на людях и точно знал, сколько ему потребуется, чтобы умереть быстро, в одиночестве и достойно
[530]. С другой стороны, если митридатий на самом деле не спасал от яда, тогда почему эта точно отмеренная доза не подействовала?
Рис. 15.1. Митридат отравляет своих юных дочерей (справа) и приказывает телохранителю Битуиту (слева) нанести ему удар кинжалом. Иллюстрация Адриена Мари, в Church 1885
Есть естественное объяснение, которое отвечает на оба вопроса: до него не додумались современные ученые, но оно очевидно, если основываться на древних источниках. Царь поделил свою дозу на одного с двумя дочерьми, и количество яда уменьшилось минимум наполовину. Осталось недостаточно яда, чтобы убить мужчину такого роста и сложения, как Митридат. Как и его неожиданное милосердие по отношению к сыну-предателю Фарнаку, жалость Митридата к своим невинным дочерям повредила ему самому. Истинная ирония была в том, что за эту жертву царь заплатил своими собственными страданиями. Может быть, это и был подобающий, мифический конец для того, кого приветствовали как спасителя.
Рис. 15.2. «Необдуманный поступок Митридата». Очень недобрая карикатура Джона Лича, художника из «Панча», на которой изображено самоубийство Митридата и его дочерей в виде сцены из салонной комедии. The Comic History of Rome, Gilbert Abbott, A. Beckett, 1852
Когда стало очевидным, что яд не действует, Митридат достал меч и попытался ударить себя, однако физическая слабость и душевная боль не позволили ему поразить себя. В этот момент царь призвал верного телохранителя Битуита, который затрепетал, видя «величественный облик» своего государя. Если верить аппиановской версии традиции, Митридат стал ободрять Битуита: «Большую поддержку и помощь твоя рука оказывала мне в делах войны, но самая большая мне будет помощь, если ты теперь прикончишь мою жизнь; ведь мне грозит быть проведенным в торжественном шествии триумфа». Глубоко взволнованный Битуит «почувствовал жалость к царю, нуждавшемуся в такой помощи, и выполнил его просьбу». Другую версию приводит Дион Кассий: воины Фарнака «мечами и копьями ускорили его гибель». Однако Рейнак разумно предположил, что воины Фарнака ворвались в башню слишком поздно, чтобы захватить царя живым, и в ярости изрезали его тело
[531].
Рис. 15.3. Битуит ударяет Митридата ножом после того, как царь не смог отравиться из-за того, что всю жизнь потреблял яд. Эта иллюстрация на орнаментированном сосуде XVI в., содержавшем Митридатий, должна была стать рекламой для противоядия в нем — такого сильного, что человек уже не может отравиться. Annibale Fontana, 1570. Paul Getty Museum, Los Angeles
Древние историки согласны в том, что, после того как тела были обнаружены в башне, Фарнак послал весть Помпею, который теперь находился далеко в Петре (Иордан), и попросил разрешения править царством своего отца, как друг римского народа. Фарнак забальзамировал тело отца, облаченное в царское платье и доспехи, и отослал его вместе с царским оружием, скипетром и другими сокровищами через Черное море в Понт. Другие триремы везли тела членов царской семьи (в том числе Ниссы и Митридатиды) и выживших царских детей (Артаферна, Евпатру, Орсабариду и маленьких Дария, Оксатра, Ксеркса и Кира).
Рис. 15.4. Трагическая неоклассическая картина смерти Митридата: здесь показаны воины Фарнака, врывающиеся в башню, как это описал Дион Кассий. Художник Августин Мирыс (1700–1790) изобразил трех мертвых дочерей Митридата
Фарнак также выдал множество греков и варваров, которые служили Митридату, — в том числе людей, ответственных за пленение Мания Аквилия, казненного с помощью расплавленного золота за то, что гот начал Митридатовы войны двадцать пять лет назад. Присутствие этих людей в окружении царя после столь бурной четверти века свидетельствует о замечательной верности некоторых спутников Митридата
[532].
Победа Помпея
Несколькими месяцами позже новости дошли до Помпея, который находился в лагере где-то между Петрой и Иерихоном. Прибыли вестники, потрясая дротиками, завернутыми в победные лавры, ликуя по поводу того, что собственный сын Митридата, Фарнак, вынудил царя совершить самоубийство в Пантикапее. Помпей взобрался на вершину поспешно сооруженного холма из попон для грузовых лошадей, чтобы объявить войскам о случившемся. За этим последовали великие празднества и жертвоприношения — как будто бы они действительно выиграли великую битву и убили множество врагов.
