Аквилию пришлось вести целый ряд продолжительных осад, пока, наконец, ему не удалось занять страну и установить новую администрацию. Чтобы быстро закончить войну, Аквилий принял жестокое решение. Он приказал своим людям залить яд в водопровод осажденных городов. Это биологическое оружие убивало как воинов, так и мирных жителей, и армия Аквилия легко захватила города. Даже в Риме некоторые критиковали его, считая эту тактику варварством, и говорили, что легкая победа Аквилия — позор для старой римской воинской доблести
[108].
Аквилий захватил Пергам и стал взимать тяжелые налоги для своей личной выгоды. Мятеж Аристоника закончился, и союзники Рима были вознаграждены. Отец Митридата получил Великую Фригию в благодарность от римлян. Однако на территориях, которые римляне хотели заполучить, люди питали к ним утробную ненависть. Бесчестная победа Аквилия с помощью яда и его удушающие налоги еще усилили неприязнь к Риму. Города, которые поддержали мятеж Аристоника, были сурово наказаны. Однако даже официальные «друзья» Рима чувствовали скорее беспокойство, чем уверенность. Все начали уже понимать, что у римлян есть одна нехорошая привычка: нападать на бывших клиентов.
Еще в детстве Митридат должен был слышать множество подробностей об анатолийском мятеже Аристоника, которые уже потеряны для нас. Наверное, он, например, знал, был ли Аристоник, внук арфиста, назван в честь отважного Аристоника, арфиста и друга Александра Великого, который умер славной смертью в битве. Митридат, наверное, знал и какой именно яд использовал Аквилий, чтобы отравить колодцы. Возможно, причиной гибели людей стала чемерица — обычное растение, использование которого на войне имеет долгую и печальную историю. Митридат, изучавший токсичные растения и военное дело, мог вспомнить неприглядную историю о похожей осаде, которая случилась почти за пятьсот лет до того в Греции. Победоносные полководцы с помощью аморального врача уничтожили жителей города, отравив водопровод толченой чемерицей
[109].
Волшебные растения Медеи
Между Арменией и отвесными скалами, там, где горы Кавказа тонут в восточном Черном море, врезалась клином сказочная Колхида (Грузия) — суровая земля, богатая золотом, экзотическими минералами и растениями. В греческих мифах Зевс приковал Прометея, мятежного титана, который принес огонь смертным, на самой высокой вершине Кавказа и послал орла, который вечно должен был вырывать у него печень. Митридат и его друзья слышали волнующие мифы, действие которых происходило у них на родине. В эпической поэме о Ясоне, аргонавтах и их поиске Золотого руна корабль «Арго» поплыл на восток к «золотой сокровищнице Солнца» вдоль южного берега Черного моря, останавливаясь, переживая в пути разнообразные приключения и основывая города
[110]. В Синопе Митридат мог играть рядом с мраморной статуей основателя города, аргонавта Автол и ка.
Аргонавты дивились железным рудникам Понта и странным соляным башням реки Галис. Продвигаясь дальше в Фемискиру, великую крепость амазонок на реке Фермодонт, аргонавты отплыли к дальней Колхиде под сенью величественных и пугающих Кавказских гор. Там Ясон полюбил Медею, прекрасную варварскую колдунью.
Рис. 3.6. Медея в своей колеснице солнца. Колхидская колдунья одета в мантию и персидско-фригийскую шапочку, похожую на те, что носили маги-зороастрийцы и амазонки. Деталь луканского кратера-килика ок. 400 г. до н. э. Кливлендский музей искусств, фонд Леонарда К. Ханны, 1991.1
Владычица колдовства и ядов, внучка бога солнца, Медея смогла укротить таинственное пламя, бушевавшее на черных озерах нефти близ Баку на Каспийском море, и создать огонь, который нельзя было потушить. Ее снадобья давали нечеловеческую силу или могли ввести в похожий на смерть сон; они делали человека неуязвимым для огня или меча. Медея знала тайны смертельной крови дракона и все противоядия от яда змей. Легко представить себе юного Митридата, будущего токсиколога, завороженного описанием Медеи, спускающейся на своей солнечной колеснице, чтобы собрать снадобья.
…В воде постоянно текущей умылась,
Семь раз и семь раз призвала Бримо, молодежи опору,
Мертвых царицу Бримо подземную, только лишь ночью
В темных покоях бродящую в мраке ночном непроглядном.
Черная с ревом ужасным земля содрогнулась, лишь только
От цветка отторгнут был корень…
Вырос этот цветок оттого, что упали на землю
Капли божественной крови того Прометея страдальца,
Тело которого рвал на куски орел сыроядный.
Ростом в локоть растет цветок по склонам Кавказским,
На корикийский шафран похожий яркостью цвета.
Вверх он тянулся двумя стеблями, в земле залегая
Корнем глубоким, подобным куску кровавого мяса.
Сок его, сходный с темным соком горного дуба,
В ракушку с Каспия быстро Медея для колдовского
Могучий Геракл
В эклектичном пантеоне мифических «ролевых моделей» юного Митридата персидская колдунья Медея стояла рядом с Гераклом, греческим супергероем, который спас Прометея от пытки. В ходе своих приключений Геракл перешел через высокие Кавказские горы в Скифию, где выиграл поединок с Ипполитой, царицей амазонок. Уроженцы города Пергам считали, что они потомки сына Геракла — Телефа. Как и Александр, Митридат также притязал на то, что происходит от Геракла. Три замечательные мраморные статуи показывают, насколько глубоко Митридат отождествлял себя с Гераклом. Первая, скульптура в Пергаме (созданная, видимо, в 88–85 гг. до н. э., когда Митридат сделал его своей царской штаб-квартирой), показывает Геркулеса в роли отца семейства: он одет в свой «фирменный» плащ из львиной шкуры и держит маленького сына Телефа. Недавний анализ портретов на монетах и скульптуре того времени заставляет полагать, что моделью для маленького мальчика послужил не кто иной, как сам Митридат!
