Лаодикейцы позволили воинам Оппия уйти; многие присоединились к Митридату. Затем под улюлюканье толпы лаодикейцы вытолкнули ликторов (личную охрану) Оппия, одетых в красные туники и со знаменами своих легионов из городских ворот, а затем — и самого Оппия. Оппию пришлось провести следующие несколько лет в качестве «любимого» пленника в свите Митридата. Царь не причинил Оппию никакого вреда, но ему нравилось показывать «ручного» римского полководца во всех городах, которые он посещал
[252].
Новый мировой порядок
Афродисий присоединился к Митридату. В надписи описано, как город раньше посылал послов в Рим, моля перед сенатом от имени всех греческих городов Малой Азии освободить жителей от жадных сборщиков налогов
[253]. Оставались отдельные очаги сопротивления, прежде всего в Ликии, которая была союзницей Родоса: Патара, Тельмесс, Аполлонида, Термесс, Стратоникея, Магнезия на Меандре и Табы все еще держались. Митридат послал войска, чтобы осаждать их, под командованием Пелопида, посланника, который до войны спорил с Акнилием и римскими полководцами. Другие города — Траллы, Пергам, Адрамиттий, Кавн, Книд, Митилены, Милет, Эритры, Смирна, Иас, Керам, Магнезия близ Сипила, Ариканда, Эфес н острова Кос, Лесбос, Самос и Хиос — все охотно перешли на сторону Митридата. Родос теперь оставался для Кассия и Аквилия единственной надеждой.
Когда новости о великих победах Митридата дошли до римского флота, который блокировал вход в Черное море, греческие моряки испустили крики радости. Они захватили корабли для Митридата, который теперь контролировал все Черное и Эгейское моря. Митридат устроил свой Генеральный штаб в великолепном дворце царя Аттала III на укрепленном акрополе Пергама, бывшей столицы римской провинции Азия. Во дворце все, что оставалось на тот момент от старых ботанических садов Аттала, и его токсикологические заметки и образцы, конечно, должны были очень интересовать Митридата и его медицинскую команду. Царь назвал именем своего друга детства Дорилая город во Фригии — Дорилайон. Митридат начал чеканить прекрасные серебряные тетрадрахмы со своим портретом в Пергаме, и город Смирна также выпускал бронзовые монеты с его изображением. Другие города, в том числе Эфес, Милет, Траллы и Эритры, выпустили новые золотые статеры, чтобы провозгласить во всеуслышание свою независимость от Рима
[254].
Услышав о его победе, отчаявшиеся италийские мятежники, сражавшиеся за свою жизнь в Италии, послали послов к Митридату. Предводитель марсов, Силон, умолял Митридата объединить силы. В ответ на просьбы послать армию в Италию, чтобы помочь победить римлян, Митридат «обещал, что поведет свои армии в Италию после того, как подчинит Азию». Археологи обнаружили «спецвыпуски» золотых и серебряных монет того времени с изображением Диониса (бога освобождения) и девизами Митридата, выбитые в память о связи между Митридатом и мятежниками в Италии
[255].
Первыми действиями Митридата в роли спасителя Анатолии были социальные реформы, нацеленные на то, чтобы возместить местным жителям ущерб, нанесенный римлянами и их сторонниками, на который они жаловались. В ходе того, что историк Луис Баллестерос Пастор назвал «Митридатовой революцией», Митридат отменил общественные и частные долги, отменил займы, которые люди были должны кредиторам из Рима и Италии, получив таким образом поддержку средних и низших классов. Митридат также даровал всем освобождение от налогов на пять лет, что было на руку богачам. Эти радикальные действия подчеркивают, что сам Митридат был очень богат и теперь стал еще богаче благодаря недавно конфискованным сокровищам. Но можно сказать и что «новый порядок» Митридата породил гибридное государство — доброжелательную монархию с персидским уклоном, просвещенную благодаря греческим демократическим традициям: она была реальной альтернативой римской администрации, которая угнетала провинции в эпоху поздней республики. Олигархические власти, контролировавшиеся римскими консулами, в Анатолии были уничтожены, а в следующем году Митридат смог приказать своим городам даровать людям широкие права гражданства, а также гражданские права
[256].
Просчитывая свои действия на несколько ходов вперед, Митридат, наверное, думал, как можно поступить с множеством римлян, которые все еще оставались жить в Анатолии. Рисковать он не мог: нельзя было допустить появления римского движения сопротивления, которому помогали бы местные союзники римлян — такие, как Херемон. Если он сможет завоевать Эгеиду и Грецию, то Рим будет вынужден уйти из Восточного Средиземноморья. Адриатическое море тогда станет новой границей между Востоком и Западом, между владениями Митридата и Римом. Если война продолжится, то континентальная Греция должна снова стать традиционным полем боя, где восточные державы сталкивались с западными. Митридат послал в Афины послов, дабы передать хорошие новости и дать им знать, что он собирается освободить Грецию
[257].
Может быть, именно в это время Митридат преподнес в подарок свои великолепные доспехи городам Немея и Дельфы в Греции. Если верить древним авторам, по его шлемам, нагрудникам, поножам и оружию можно было представить себе, каким великаном в жизни был Митридат. Доспехи, сверкавшие драгоценными металлами и камнями, были впечатляющих размеров — может быть, их нарочно сделали слишком большими. Митридат, наверное, восхищался огромными доспехами мифических героев Троянской войны, выставленными напоказ в Трое, и, конечно, знал знаменитую историю с психологическими боевыми приемами, которые применял в Индии Александр Македонский. Александр приказал своим кузнецам скопать несколько гигантских доспехов и предметов вооружения, которые он — вместе с гигантской конской сбруей — оставил а лагере, чтобы напугать войска индийцев и заставить их покориться
[258].
