Историки — как древние, так и современные — дивились необыкновенным успехам Митридата в Первой Митридатовой войне. Меньше чем за год из мелкого царька богатого маленького царства на Черном море он превратился в одного из самых могущественных правителей Древнего мира. В 89 г. до н. э. Митридат произнес публичную речь, где перечислил свои впечатляющие победы, осудил римлян и призывал своих соратников продолжать борьбу. Пелопид, Ксенокл, Метродор — ненавистник римлян и другие государственные мужи-философы, видимо, помогли Митридату приготовить текст выступления. Одетый в свое самое прекрасное персидское платье и штаны, унизав пальцы агатовыми кольцами (считалось, что они делают речь оратора убедительной), Митридат, наверное, произнес свою речь в большом театре в Пергаме. Амфитеатры часто использовали для политических собраний; в Пергамском театре могло поместиться 10 тысяч человек.
Древние историки сохранили эту речь. Наверное, множество различных версий этого очень важного устного выступления, содержавшего и официальную формулировку государственной политики, и объявление войны, передавалось как устно, так и письменно как среди врагов Митридата, так и его друзей. Митридат был настоящим гуру пиара, и он, конечно, разослал копии речи своим союзникам. Отклоняясь от своей обычной краткости, историк Юстин пишет: «Я считаю, что должен включить эту речь полностью в мою сокращенную версию истории Трога так, как она была написана изначально». Юстин отыскал полную копию речи, которую считал оригинальной и дословной. Современные историки указывают на то, что они считают преувеличениями и пропагандистскими искажениями, а также риторическими эффектами, но и это также может подтверждать, что версия Юстина частично отражает подлинную речь Митридата. Есть очевидные признаки позднейших добавлений от враждебно настроенных к Митридату авторов: например, кажется маловероятным, что Митридат стал бы публично хвалиться, что убил Сократа Благого, царя Вифинии и своего племянника, царя Каппадокии Ариата.
Вне зависимости оттого, являлась ли версия, опубликованная Юстином, дословной записью речи, произнесенной Митридатом в тот самый день в Пергаме, она является точным изложением программы Митридата, его зарубежной политики и оснований, которые были у него для войны с Римом. Она дает самый лучший взгляд, какой только может быть, на то, как Митридат изображал сам себя — как наследника и объединителя греческой и персидской культуры (идеальная альтернатива Риму), и она объясняет, почему его фигура была такой убедительной и привлекательной для стольких разных групп людей вне Рима
[259].
Объявление войны
Речь Митридата была достаточно длинной. Вот ее основная суть, где пересказ сочетается с прямыми цитатами из версии Юстина.
«Было бы желательно, — начал Митридат, — обсудить, должно ли с римлянами воевать или жить в мире с ними. Но ведь в том, что следует сопротивляться нападающим, не сомневаются и те, кто не надеется на победу. Дело сейчас не в том, можно ли оставаться в бездействии, — уже произошло сражение; надо подумать, какими способами вести войну и на что можно надеяться.
Я уверен в победе. Что римлян победить можно, вам ясно не меньше, чем мне. Разбили же уже Аквилия в Вифинии, а Мальтина в Каппадокии. Римляне не непобедимы: самниты в Италии разбили римские армии. Римляне были в трех битвах разбиты Пирром, царем Эпира. Ганнибал шестнадцать лет пробыл в Италии как победитель, а если он не захватил саму столицу, так это не потому, что римское войско ему помешало, а вследствие происков его врагов и завистников на родине. В Анатолии римляне внушили себе глубокую ненависть из-за хищности проконсулов, поборов откупщиков, злоупотреблений в судах. С тех пор как основан Рим, италийские племена упорно боролись за свою свободу. Галлы, которые славятся своим мужеством и отвагой, вторглись в Италию и овладели многими крупнейшими городами. Сейчас, подобно урагану, кимвры из Германии наводнили Италию, несметные тысячи диких и жестоких людей».
Митридат располагал впечатляющими «разведданными»: его шпионы и друзья в Италии и провинциях очень хорошо его информировали. В следующей части своей речи царь рассказал о том, что узнал о борьбе Рима с италийскими племенами и грядущей гражданской войне
[260].
«И сейчас, в настоящее время, вся Италия охвачена восстанием, идет Марсийская война, италики требуют уже не свободы, но участия в управлении государством. Но не менее, чем от этой войны, происходящей в Италии, римляне страдают от внутренней борьбы, борьбы между разными партиями из влиятельнейших лиц в государстве, и эта назревающая война гораздо опаснее италийской.
Даже если римляне могут выдержать войну с каждым из этих племен в отдельности, то, когда поднимутся все, они будут уничтожены. Откуда же (спрашивал Митридат) у римлян будет время для войны с ним? Все равно придется сразиться с римлянами рано или поздно. Нужно воспользоваться удобным моментом и быстро собрать силы. Римляне сейчас в трудном положении — как раз самое время!»
Затем Митридат изложил свои претензии к Риму:
«Римляне, по существу, начали со мной войну, когда я еще был ребенком, отняв у меня Великую Фригию, которую они же в свое время уступили моему отцу. Еще Селевк Каллиник отдал эт у область в качестве приданого за сестрой прадеду моему Митридату. Когда римляне приказали мне уступить Пафлагонию, разве это не было войной? Мой отец получил Пафлагонию не насилием!
С горечью я повиновался их постановлениям. Разве я не уступил Фригию и Пафлагонию? Я отозвал моего сына из Каппадокии, которую занял по праву победителя, а каппадокийский народ умолял, чтобы ему дали в цари Гордия, моего друга. Я даже убил в угоду римлянам вифинского царя Сократа Благого, против которого сенат постановил вести войну. И разве это все смягчило римлян? Нет, они с каждым днем вели себя все более и более жестоко.
По наущению римлян напал на меня Никомед, сын танцовщицы. Когда я выступил, чтобы отомстить, римляне сами выступили против меня».
Но, продолжал Митридат, я не единственная жертва римлян.
«Римляне преследуют царей не за проступки, а за силу их и могущество. Так поступили они с дедом моим, Фарнаком I, ставшим наследником пергамского царя Эвмена. Они плохо поступают даже с союзниками. После того как при помощи войск Эвмена они покорили и великого Антиоха, и галлов, и македонцев, римляне считали его врагом и повели войну с его сыном Аристоником. Никто не имел больше заслуг перед римлянами, чем нумидийский царь Масинисса — ему приписывают и победу над Ганнибалом. И, однако, с Югуртой, внуком Масиниссы, римляне вели войну в Африке с такой беспощадностью, что, победив его, заставили испытать и темницу, и позорное шествие за колесницей императора.
