Тем временем в Пергаме
Митридат, должно быть, был раздражен потерями на Скиафе, но он мог все еще упиваться своим впечатляющим успехом. Он был популярен, преуспевающ, победоносен. Его великое будущее, предреченное оракулами и кометами, наконец сбывалось. Он вырвал Азию из тисков Рима и правил Вифинией, Каппадокией, Пафлагонией и Анатолией. Римляне были изгнаны из Азии. Его полководец Архелай владел Эгейским морем и континентальной Грецией. Сын Митридата, Махар, был наместником царя в Понте и на Босфоре, включая скифские земли по ту сторону Азовского моря. Его любимый сын Аркафий, с боями продвигающийся на юг, победил маленький гарнизон Бруттия в Македонии. Аркафий покорил Северную Грецию и уже назначал наместников для своего предполагаемого царства.
Пока послы из бунтующих городов в Италии, Северной Африке, Египте, Парфии и Сирии пели хвалу Митридату, царь-спаситель собирал еще больше золота и раздавал сокровища, княжества и провинции своим друзьям. Союзные города выпускали благодарственные указы, чеканили монеты с его именем и изображением и воздвигали ему портретные статуи в своих агорах. Царь заказал впечатляющие статуи самого себя. Дворец в Синопе украшали большие серебряные и позолоченные изображения предков Митридата, но он превзошел их грандиозностью. У нас есть сведения о по крайней мере двух статуях, отлитых из чистого золота, одна в человеческий рост, другая 10 футов (3 м) в высоту. Золото должно было не только впечатлять своей ценой: ээто был священный цвет огня, солнца и Митры
[295].
Чтобы отпраздновать успех Митридата, в Пергаме было запланировано роскошное празднество. В театре Диониса, где Аквилий причастился на своей жуткой «последней вечере», царские инженеры клали последние штрихи на грандиозную механизированную статую Ники, богини победы, подвешенную на тросах за занавесом высоко над царской ложей.
В день празднования царь Митридат и царица Монима, облаченные в богатые наряды, кивали и улыбались публике со своих убранных шелком, мягких тронов, в то время как хоры пели, чиновники произносили речи, а актеры представляли различные земли, приносящие благодарности царю-освободителю за его благодеяния. Кульминацией торжества должно было стать появление крылатой богини победы, держащей в руках настоящую корону. С помощью блоков и рычагов богиня должна была волшебным образом спуститься, чтобы возложить корону на голову Митридата, а затем так же волшебно подняться обратно на небеса. Если там присутствовали свидетели ужасающего падения в толпу колоссальной самбуки в Родосе, они должны были задержать дыхание в попытке сдержать предчувствие беды.
Их страх был оправдан. В тот момент, когда рабочие опускали тяжелую статую перед царской ложей, тросы оборвались. Крылатая богиня с грохотом обрушилась на землю, корона победителя разлетелась на куски. Мертвая тишина, затем смятение и сутолока. Толпа и царь в страхе содрогнулись. Члены царской семьи были спешно уведены подальше от сцены ужасного предзнаменования.
Митридат, как и следовало ожидать, впал в депрессию, но ненадолго. Через несколько дней царь нарушает свое уединение и созывает предсказателей, волхвов, советчиков и шпионов. Он детально изучает все доклады с фронта, тщательно всех опрашивает, требуя самую свежую информацию. Он был уверен, что в тот самый момент, когда упала статуя богини победы в Пергаме, какое-то бедствие должно было произойти с одной из его армий в Греции или Азии. Его расспросы не принесли ничего, кроме самых положительных докладов с командных постов. Но он все-таки услышал обрывок зловещей новости. В тот самый день Луций Корнелий Сулла отплыл из Италии в Грецию с пятью римскими легионами
[296].
Сулла
После этой новости в и без того отягощенной заботами душе Митридата, наверное, появился холодок тревоги. Находясь далеко от места событий, он не мог самолично контролировать свои армии в Греции. Но он был уверен в своих превосходных полководцах. И в конце концов, как может тридцатитысячное войско Суллы одержать победу над мириадами воинов Митридата?
Но люди Суллы были закаленными в битвах дисциплинированными профессионалами. Эти выносливые ветераны будут яростно бороться за Суллу, пока получают щедрую плату добычей. Что за человек был их командир? Римский биограф Суллы Плутарх рисует портрет высокомерного, отталкивающего человека с гипнотически внушительной внешностью и бесконечной жаждой власти. Выходец из малоизвестной и небогатой аристократической семьи, Сулла (р. 138 г. до н. э.) провел свою юность на пирушках в компании артистов-босяков. Богатая куртизанка оплатила его политическую карьеру. В 50 лет Сулла все еще сохранял свои дурные привычки, но приобрел любовь к искусству и литературе и завоевал репутацию подающего надежды, храброго военного вождя. Проницательный и расчетливый, Сулла мог в то же время быть опрометчивым и непредсказуемым. Сулла, как и многие другие лидеры, хорошо понимал, что своенравное поведение делает человека похожим на бога, ведь ни друзья, ни враги не знают, чего от тебя ожидать. Чередование мягкости с внезапными вспышками жестокости было проверенным методом тиранов всех эпох, включая Митридата.
Рис. 9.2. Луций Корнелий Сулла, римский бюст, 80–75 гг. до н. э. Археологический музей, Венеция. Scala / Art Resource, Ν. Y.
У Суллы были светло-рыжие волосы, светло-серые глаза и очень бледная кожа. Согласно Плутарху, имя Сулла («Прыщи») было оскорбительным намеком на его дурной цвет липа. Возможно из-за какого-то дерматологического заболевания, его кожа была усыпана крупными, ярко-красными пятнами. Шуты издевались над лицом Суллы, сравнивая его с багровокрасным месивом из шелковицы, посыпанным белой мукой; в наши дни можно было бы жестоко сравнить его лицо с пиццей. Тем нс менее властность Суллы и его пронзительные серые глаза придавали ему зловещий вид.
Несколько лет назад, когда Сулла победил армию Тиграна в Каппадокии, чтобы восстановить династию Ариобарзанидов, вавилонский прорицатель предсказал Сулле его судьбу. Взглянув в холодные, пристальные глаза римлянина, отметив его высокомерность, его яркие рыжие волосы и странную кожу, провидец предсказал Сулле, что он предназначен для великой власти. В своих мемуарах (утерянных, но цитируемых Плутархом и другими биографами) Сулла с гордостью рассказывает о разверзшейся в земле пропасти, изрыгавшей в небо длинные языки пламени. Интерпретируя это предзнаменование, провидец предсказал, что «смелый муж редкой доблести и необыкновенной внешности примет управление Римом». Сулла отождествлял себя с этим человеком из-за своих «золотых волос и великих и благородных деяний».
Как только корабли Суллы отправились в плавание через Адриатическое море, его политический соперник Цинна нарушил свое обещание о мире. Цинна выпускает закон, отменяющий командование Суллы и объявляющий его врагом Рима. Так случилось, что Враг Римского государства номер один выступил в поход против Самого опасного врага Рима
[297].
