— Это я?
— Да, сынок, это ты.
— Ой, мама, что ты делаешь?
Я собрала все фигурки в горсть и одним движением смяла их вместе. Снова размесила тесто до однородного состояния, разделила и начала лепить заново. Теперь женские фигурки обзавелись платьями и косами, а мужские усами и штанами.
— Ты понимаешь, что я сделала?
— Что? — Затаив дыхание, Тесей следил за моими руками.
— Я слепила нас всех, а потом вновь соединила вместе. Затем разделила и слепила снова. Теперь в каждом из нас есть частица другого.
— Ты есть во мне, мама, а я есть в тебе?
— Да, мое сердечко. И дедушка и бабушка теперь тоже есть в тебе. А ты в них.
— А… — мой мальчик задумчиво ковырял пальцем пергаментную бумагу, в которую были завернуты остатки теста.
— Что, Тесей?
— А папа в нас есть?
Я проглотила комок в горле. Это был самый трудный вопрос, который мой сын стал задавать все чаще и чаще.
— У тебя вместо одного папы целых два дяди. По-моему, хороший обмен, как считаешь?
— Да-а-а? — Недоверчиво протянул Тесей. — А…
Лучше было сразу пресечь этот разговор. Говорят, дипломат знает сто синонимов для слова «нет», а я знала сто трюков, чтобы уклониться от ненужных вопросов:
— Кстати, вы на рыбалку идете или нет? Дядьки тебя ждать не будут, а рыба тем более.
— Да!
Слава Богу, настоящая рыба моему сыну была пока интереснее мифического отца. Я отложила фигурки в сторону, чтобы подсохли и начала сбивать крем. Завтра у нас будет бисквитный торт.
* * *
— Медея, тебя там ждут, — Старший официант кивнул в сторону моего кабинета.
Расспрашивать не стала, просто прихватила со стойки чистый стакан. Если это опять Ясон — метну ему прямо в лоб.
На моем столе по-хозяйски расположились два щегольских мокасина из бежевой замши. Совсем новые, даже подметки не стерлись. Из мокасин вырастали тощие лодыжки, покрытые всклокоченными рыжеватыми волосами. Ближе к колену растительность становилась значительно гуще.
Кстати, во время моей жизни в студгородке, такие джунгли на ногах между нами, девочками, назывались «Здесь заблудился и умер Индиана Джонс». Рассматривать шорты и прочие второстепенные подробности не стала, и сразу посмотрела в лицо незваному гостю.
В моем кресле за моим рабочим столом привольно устроился Шнайдер-младший.
— Привет, Франц.
А что самое интересное — перед ним на краешке стола сидела моя помощница. При моем появлении она слегка покраснела и быстро спрыгнула на пол. Шнайдеренок, хоть и нехотя, но тоже убрал ноги под стол. Этого было недостаточно. Приподняв бровь, я ждала.
Франц меня понял. С улыбкой «вот такой я очаровательный мерзавец», он встал из моего кресла и занял уголок стола, освобожденный Наташей.
Я бросила сумку на столешницу:
— Чем обязана? Что-то срочное?
Не скажу, что он мне совсем не нравился, просто избалованные мальчики были не в моем вкусе. Хотя… Я окинула его оценивающим взглядом. Спортивный, на полголовы выше меня, не то, чтобы мощный — скорее гибкий и юркий, как хорек. Франц ответил мне понимающей улыбкой.
— Спасибо, Наташа, ты можешь идти.
Мне не понравилось, что он отдает приказы моим служащим, и еще больше не понравилось, что моя помощница так послушно направилась к двери, но отводить заинтересованного взгляда от Шнайдера-младшего не стала. Интересно, а с чего бы это мы такие в себе уверенные?
Просто улыбалась и смотрела. Франц поерзал на столе:
— Отлично выглядишь, Медея. — Молчала, смотрела. — Я вообще-то, по делу.
Шнайдеренок действительно принял деловой вид, уселся, наконец, на стул по другую сторону стола и протянул мне папку.
— У меня к вам предложение.
К нам, значит, к нашей семье? Я заглянула в бумаги.
— Это бизнес-план, — пояснил Франц. — Я предлагаю совместное дело. Винный отель.
Идея была хороша. Дом семьи Шнайдеров построил еще пра-прадед нынешнего владельца. Каждое последующее поколение неуклонно расширяло и надстраивало свое жилище. По сути, это было практически поместье со старым, превращенным теперь в склад, каретным сараем, кирпичным винным цехом, двухэтажным домом с обширным внутренним двориком и красивым видом на бухту.
А Франц был не дураком.
Вот только слишком хитрым: затраты на устройство бассейна и ремонт помещений, на мой взгляд, были завышены раза в два. Тем не менее, отель дал бы ему возможность за несколько лет возродить виноградник и диверсифицировать бизнес.
— Прекрасная идея, — я положила папку на стол. — А в чем заключается наше участие?
— Вы несете строительные расходы.
— А взамен?
— Расширяете сбыт вашего вина, а заодно снижаете транспортные расходы.
Маловато будет.
— И?
— И двадцать процентов от прибыли.
Нет, все-таки Франц пошел в папашу своего. Такой же жлоб. Впрочем, Ангелисы тоже не ангелы, пардон за каламбур.
— Идея отличная. Но, сам понимаешь, семейными финансами распоряжается отец. Надо разговаривать с ним.
Я поднялась из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Честно говоря, после того, как Франц начал делать мне, по выражению тети Песи, «мансы и авансы», я чувствовала себя в его присутствии немного неловко.
И вообще, мне еще нужно было коробки с этикетками проверить. Если с утра у меня еще была мысль поручить это Наташе, то после сегодняшней сцены в моем кабинете она куда-то испарилась.
Франц покорно шел к двери впереди меня, но внезапно развернулся. Я чуть не ткнулась носом ему в подбородок. Успела остановиться, но тут же на мою поясницу легла мягкая ладонь.
И подтолкнула мое тело ближе к Францу.
— Медея, — от его шепота защекотало над ухом, — я заехал, чтобы увидеть тебя.
Как же неловко. Куда мне девать руки? Класть из на плечи Шнайдеру вовсе не хотелось, а держать растопыренными, как куриные крылья, казалось глупым.
— Медея, я с ума сошел, как только увидел тебя.
Тем не менее, его прикосновение не казалось противным. Руки теплые, не грубые. Тело пахнет гелем для душа, одежда кондиционером. Чистенький аккуратный мальчик.
— Медея, разве ты не видишь, как я одержим тобой?
Вот над текстом я бы поработала. «Не верю», как уже не раз было сказано до меня. Вот только текст закончился очень быстро, потому что Франц ласково взял мое лицо в ладони и прикоснулся ртом сначала к верхней губе, затем к нижней. Медленно, словно боясь спугнуть, начал втягивать мою нижнюю губу в рот.
