— Очень.
— А так? — Повернувшись ко мне спиной, она, не сгибая ног, наклонилась за джинсами.
— Ыыыы!
Я вцепился руками в край койки. Мой член уже вовсю намекал на камбэк. Медея просто не понимала, что играет с огнем.
Внезапный стук в дверь заставил ее одеться со скоростью солдата, поднятого по тревоге. Стиснув зубы, чтобы не выругаться, я вынул из-под койки чистые джинсы, натянул их на голое тело и двинулся к двери.
— Подожди, я быстро разберусь.
Застегиваться не стал — пусть незваные гости поймут, что им здесь не рады.
— Витаю.
Здоровеньки булы, блять! За дверью стояла Оксана во всей красе — свежепокрашенная в жгучую брюнетку и с остро заточенным белозубым оскалом. И с чемоданом на колесиках. Волосы Оксаны были гладко зализаны назад, словно ей на голову срыгнул динозавр, а из ушей свисали хрустальные люстры.
— Ты что здесь делаешь?
— Тебе виришила провидати. Ти ж у нас тепер герой. Ось хочу подивитися, — ее глаза остановились на Медее и хищно расширились, — чем герои писля подвигив займаються.
Я заступил ей дорогу, но меня толкнули с такой силой, что невольно пришлось отодвинуться.
— Оксана, тебе здесь делать нечего. Уходи.
— А, може, я не хочу йти. Може, я хочу поговорити с цей подлюкой. Чому вона по чужим чоловикам повзаэ, як анаконда?
Слово — не воробей, но нагадить может. А Оксана, надо признать, была мастером художественного слова. Я отлетел в одну сторону, Оксана в другую. Медея быстро шла к двери. По дороге она еще успела пнуть какой-то валявшийся на полу сверток.
— Медея! Подожди.
— Отстань, — она вырвала руку. — Разберись сначала со своим гаремом, падишах хренов!
Дверь каюты грохнула с такой силой, что на плите жалобно звякнул забытый кофейник.
— Скатертиною дорога! — Успела пустить Оксана в удаляющуюся спину, и мое желание придушить ее на месте выросло многократно.
Я взял ее за локоть, одновременно разворачивая к себе и удерживая от попытки прыгнуть ко мне на шею.
— Ты зачем приперлась?
— Я твоя жинка! Маю право.
Может, меня бы и смутило это праведное возмущение, если бы не…
— А Боцман с Толиком знают, что ты моя жинка?
— Яки Боцман з Толиком?
Я нагло ухмыльнулся и ждал ответа. Оксана, вероятно, досчитала до десяти и сдалась. А потом и раскололась.
Одним словом, мелкий бандюган Боцман, посещавший ее по вторникам и средам, неизвестно каким образом перепутал свои дни и познакомился с околоточным жандармом Толиком (суббота-воскресенье) прямо у Оксаны на квартире.
Как настоящие мужчины, они сначала подрались и в щепки разнесли ее уютное гнездышко. Затем, будучи ребятами компанейскими и по-своему душевными, пошли в ближайшую наливайку выпить, где и пришли к выводу, что все женщины су… пардон, коварные обманщицы.
Для Оксаны эта история закончилась бы малой кровью, не вспомни Боцман с Толиком, что они прежде всего люди деловые, и совершили непростительную для бизнесменов ошибку, крышуя мелкий Оксанин бизнес совершенно бесплатно. Ее кафе «Три пескаря» обложили двойным налогом, после чего лавочку пришлось закрыть.
— Значит, решила уносить ноги из Дессы и отсидеться здесь, в Ламосе?
Освободившись, наконец, от моей хватки, Оксана подошла к плите и налила себе давно остывший кофе. Глаза ее блуждали по каюте. Узкая койка, крутая лестница на палубу, стенной шкаф, за одной дверцей которой находились полки для всякой всячины, а за другой скрывалась раковина и электрическая плитка. Чистенько, но тесно.
— Как видишь, у меня места нет.
Судя по кислому выражению Оксаниного лица, она и сама это уже сообразила. Но дух противоречия, видимо, взял верх над рассудительностью:
— Для шалаев всяких мисце знаходиться, а для честной жинки…
Она осеклась, встретив мой взгляд.
— Оксана!
— Що?
— Ты оскорбила дорогую для меня женщину.
— И чого в ний такого дорогого?
— Это мать моего ребенка.
Дальше разговор уже не складывался — у Оксаны постоянно выпадала челюсть.
— Ты больше не будешь ей грубить.
— Так.
— Ни подходить к ней, ни заговаривать нельзя. Поняла?
— Так.
— Увидишь на улице — сразу переходишь на другую сторону. Ясно?
— Так.
Я внимательно просканировал взглядом ее лицо. Кажется, действительно прониклась.
— Теперь обсудим твои проблемы.
— Ну?
Так как я был уже отработанным вариантом, то в глазах Оксаны сразу утратил все признаки пола, как гомосексуалист или гинеколог. Соответственно, отвечала мне она совершенно честно.
— Деньги нужны?
— Так.
— Будешь искать спонсора?
— А як же.
— Могу помочь.
— Я вся увага.
Ну, раз ты «вся увага», милая моя, то слушай.
— Костасу Спитакису нужна официантка. У него кофейня.
— Тю-ю-ю.
Оксана слегка скривилась. Да, понимаю, это вам не Десские масштабы. Ламос — небольшой курортный городок.
— Лучшая в городе. На главной площади. Люди туда ходят степенные… — Оксана насторожилась. — …солидные… — Ноздри ее курносого носика хищно дрогнули. — …состоятельные.
Женщина как-то незаметно подобралась, как пантера перед прыжком.
— Конечно, они не такие симпатичные, как их банковские счета, но ты ведь принца и не ищешь, да?
Оксана пренебрежительно махнула рукой в мою сторону:
— От вас, принцив, одна короста. Мени б вдова чоловика…
Ну, что сказать, этого добра в Ламосе тоже хватало. Если Оксана пожелает стать для одного из них «лебединой песней», мне ли препятствовать ее счастью?
— Пиши адрес.
Кстати, запоздалая мысль заставила окликнуть ее уже на лестнице:
— Оксана!
Уже устремленная к новой цели, она посмотрела на меня недовольно:
— Ну?
— Как ты узнала, что я в Ламосе?
— Тю, так весь фейсбук обговорюэ, як ти потопельникив рятував.
Оказывается, героем быть чревато.
Закрыв за ней дверь, я достал из шкафа ноутбук и наугад набрал в поисковой строке сначала «Таврида», затем «Ламос». Дальше пошел по ссылкам. Чего уже говорить о Дессе, когда даже сообщества Фанагории и Бессарабского берега, пестрели снимками потрепанной лодки братьев Ангелосов, а так же ими самими в таверне у Спиридона — в обнимку с Ваней Андруцаки, со мной, со всеми, кто попался под пьяную руку.
