– У вас есть приоритет по этому делу?
– Честно говоря, оно рискует лечь под сукно, если мы быстро ничего не найдем. Жертва ранена очень легко. Это не убийство, нанесен только материальный ущерб. Явной угрозы жизни нет. Она получила психологическую травму, но надо подождать диагноза врачей, чтобы определить, насколько это серьезно.
– Первые свидетели говорят, что она уже малость выжила из ума, – вздохнула Гарди. – Она мало чем нам поможет.
– Бедная женщина.
– Будет трудно убедить начальство, если отпечатки нам ничего не скажут. Уже завтра на нас такое свалится, что людей не допросишься, придется самим обходить соседей.
– Понимаю, – сочувственно сказала Джун. – Шеф запросто может положить дело под сукно…
В зал вошла молодая женщина, поздоровалась с Джун, пожала руки обоим детективам. Смену сдал – смену принял. Она села к экранам и уже была не с ними. Профессионалка. Но Найджел, очевидно, находил в ней и другие качества.
– Она настоящая красотка, эта новенькая, – пробормотал он, выходя из здания. – Ты ее уже видела?
Гарди фыркнула и толкнула его локтем.
– И не мечтай, старина, шансов ноль! Тебе давно пора разориться на химчистку. И парикмахер тоже лишним не будет.
Найджел провел рукой по своей лысине, надув губы.
– Тухлое это дело.
Джун вышла из лифта и выругалась. На площадке опять воняло. Она повернула ключ в замке, вошла в квартиру. Из-под двери комнаты сына пробивался свет.
– Элиот?
– Мам?
– Ты поел?
– Нет, я ждал тебя. Всё готово.
Джун улыбнулась, снимая пальто и шарф. Элиот славный мальчик, ей повезло. Вот только он никак не найдет себя. Она мечтала увидеть его с подружкой, с кем-то подходящим, чтобы строить планы на будущее.
Элиот поставил разогреваться тушеные овощи и быстро накрыл на стол. Они поели молча. Элиот был задумчив, а Джун не любила ужинать с включенным телевизором, ей хватало экранов днем.
– Я нашел работенку, – сказал наконец Элиот. – Знаешь того типа, что продает мебель, сделанную вручную? Он мне звонил. Работа разовая, но хорошо оплачивается.
– Пойдешь с Фергюсом?
– Мама…
Она подняла руку.
– Окей, я ничего не говорила.
Как бы то ни было, это лучше, чем его прежняя работа. Элиот выдержал три месяца как курьер на велосипеде, и все эти три месяца его мать буквально ни одной ночи не спала. Слишком много аварий с двухколесными транспортными средствами она видела на экранах слежения. Элиот поцеловал ее в лоб и ушел в свою комнату. Джун села на диван, вытянув ноги, надела наушники и пультом включила музыкальный центр, чтобы послушать кантату BWV 4 Баха под управлением сэра Джона Элиота Гардинера. Ей невольно подумалось о маленьком мальчике, бежавшем под снегом. Она могла бы попытаться проследить за ним от камеры к камере. Может быть, получится…
Элиот вернулся к компьютеру. Немного поиграл онлайн, ему надоело, и он стал искать информацию о Южной Африке и Амстердаме. Потом загрузил афишу выставки Гогена, распечатал ее на листе А4 и повесил на стену в своей комнате.
– Сэм…
После этого он с бумагой и карандашом в руке погрузился в чтение «Левиафана» Томаса Гоббса, старательно делая выписки.
На втором этаже дома миссис Биглет, в своей маленькой студии, Нур тщетно пыталась уснуть. Она взяла Хана к себе в кровать и крепко обнимала его. Даже слабый свет, просачивающийся сквозь ставни, не давал ей спать. Этажом ниже дверь гостиной была заперта и опечатана полицией. Кроме этой разоренной комнаты, всё в доме осталось нетронутым, всё было почти как раньше. Нур наконец забылась беспокойным сном, время от времени вздрагивая. Это состояние было ей, увы, хорошо знакомо. Оно уходило корнями в ее юность и называлось страхом.
21
Сэм оставила телевизор включенным и, укладывая чемодан, вполуха слушала новости. Атака снега, кажется, захлебнулась, ожидалось резкое потепление, как будто королевская семья заключила пакт со стихиями, чтобы похороны прошли под ясным небом.
Прежде чем закрыть за собой дверь номера, Сэм отцепила от рюкзака плюшевую игрушку и оставила ее на столике у окна. Она чмокнула на прощание маленькую гориллу в щеку и прошептала:
– Спасибо, Джил. Я надеюсь, что тебе хорошо и ты счастлива.
Она спустилась в холл к своим попутчикам, уже одетым в летные формы. Кэти успокоила ее насчет полета. Ветер над Амстердамом стих, и самолет должен был сесть без проблем.
Они приехали в аэропорт. Сэм прошла паспортный контроль и вышла в зал вылета. Она задержалась, чтобы купить в торговой галерее новую статуэтку королевы, на этот раз для Тео.
Кэти немного недооценила погоду – ветер еще налетал порывами – но, если не считать легкого испуга над Ла-Маншем, самолет приземлился точно по расписанию и выпустил свой живой груз. Выходя на трап, Сэм горячо обняла Кэти. Обе знали, что у них мало шансов увидеться снова и вряд ли есть причины этого хотеть.
Нильс с Тео ждали ее у выхода.
Сэм замахала им рукой, как только увидела. Не помня себя от радости, Тео с разбегу бросился ей на шею. Нильс тоже поцеловал дочь, взяв у нее чемодан.
Пока они ехали в машине, Сэм вкратце рассказала о своих лондонских приключениях, разглядывая через окно город после снегопада. Всё было в серо-белых тонах, еще в снегу. Вдоль дороги высились сугробы, там и сям можно было увидеть бригады рабочих, обрубающих сломанные ветки деревьев и восстанавливающих поврежденные электрические провода. То и дело проезжали машины спасателей с включенными мигалками.
Они доехали до Дуйвендрехта и свернули на улицу, застроенную одинаковыми домами.
– Надо будет купить тебе новый телефон, – сказал Нильс, паркуясь, – но я не могу подарить тебе такой крутой, как тот, что у тебя украли.
– Папа, не стоит.
– Конечно, стоит. Он понадобится тебе здесь, а если твоя мать узнает, что я оставил тебя без связи, она пошлет межконтинентальную ракету прямо в мой сад.
– Мы тебя видели по телевизору! – воскликнул Тео. – Ты шла по улице со странным мальчишкой. Он был одет как огородное пугало.
– Я знаю, мне уже говорили, но это была не я, – ответила Сэм, взъерошив ему волосы.
Она откашлялась, прочищая горло, и покосилась на Нильса, чьи брови поползли вверх от удивления.
– Однако эта девушка была просто как две капли воды на тебя похожа, – заметил отец.
Сэм достала из багажника свой чемодан и повернулась к братишке.
– Тео, у тебя что-нибудь намечено на сегодняшний вечер?
Глаза Тео сверкнули.
– Ты же знаешь, сегодня у меня день рождения!
