«Тахира всегда была мудра не по годам!» — вспомнив принцессу, усмехнулся аббас.
Его младшая сестричка. Вот уж кто действительно считал его за родного, так это она. Жаль, что судьба разделила их, жаль, что Тахиру отдали за акрама, но аббас надеялся, что там, вопреки всему, девушка найдет свое счастье, понимая и то, как сложно будет ей привыкнуть к подобной участи.
Аббас снова посмотрел на Майрам. Она продолжала свое сражение против деревянного столба, врытого в землю с таким ожесточением, словно это действительно был ее смертельный враг. В стороны летели щепки.
«Хорошо, что она не видела то, как раньше на этих турниках занимались наши воины!» — подумал мужчина. Тогда она, конечно же, поняла бы разницу в своей новой, проснувшейся силе.
Аббас понимал, что лечение жреца ядом змея не останется без последствий. Но решил пока не пугать Майрам, и не говорить ей о том, что происходит и то, как необратимо она начинает меняться.
Иногда за жизнь приходится платить, но он, воин Шаккара, его брат, не жалел о своем решении, потому что, как уже говорил принцессе, всегда считал, что в конце только пустота и лишь когда живешь и сражаешься, можешь что-то изменить. Не все понимали смысл смерти. Пока ты жив, она кажется чем-то призрачным, нереальным. аббас смерти не боялся, но и не спешил встретиться с ней лицом к лицу, надеясь, что еще долго сможет ходить по этой земле и наслаждаться солнцем и ветром, жить, дышать, любить…
Майрам обошла свой турник и встала с другой стороны, теперь лицом к аббасу. Снова зазвенела сталь в ее руке, и учитель сделал шаг в сторону, чтобы посмотреть за плавными и быстрыми движениями молодой девушки.
Гибкая, как змея, она нападала молниеносно, ее меч нес смерть, ее сила уже не была силой человека, она переступила эту грань, развиваясь дальше.
Но Майрам еще не видела этого, хотя и заметила, что теперь ее стрелы попадают только в цель.
Разделавшись с турником, принцесса застыла и перевела дыхание. Подняла голову и встретилась взглядом с аббасом и он с трудом сдержал удивленный вздох, когда увидел ее глаза. Но вот девушка моргнула и все исчезло. Ее взор стал прежним, без намека на бесконечное золото, тающее в бездонной манящей глубине.
— Перейдем на стрельбище! — голос мужчины остался спокоен, а Майрам только кивнула и подхватила меч, сильнее сжав его рукоять.
— Пойдем! — ответила девушка и первая шагнула вперед.
Аббас скользнул взглядом по ее ровной спине, вздохнул и последовал за ней.
По Дворцу, словно тени, расползались слухи. Они таились в темных углах, в перешептывании рабов, в переглядывании воинов. Кто-то где-то не сумел сдержаться, сказал слово, другое и вот до Тахиры дошла весть.
Одна из рабынь, показавшая себя более смышленой чем остальные бабочки, смиренно склонила голову перед своей госпожой и ждала только ее слова. Тахира махнула рукой.
— Говори! — произнесла она.
Девушка явно желала выслужиться. Они все, отчего-то в последнее время, стали относиться иначе к своей госпоже и если раньше их уважении было приказным, то теперь оно приняло иной оттенок — оттенок уважения, а может быть, и толики страха после одного происшествия, всколыхнувшего размеренную жизнь гарема.
В тот день Тахира в окружении своих рабынь, шла к Ширин. Она намеревалась узнать от повелительницы хоть что-то о решении ее мужа и господина, повелителя Босхана.
В широком коридоре навстречу принцессе выплыла Дилия. Она давно окружила себе служанками и свита наложницы едва ли не была в разы больше, чем свита принцессы.
Тахира отвела взгляд, вскинув голову и хотела было пройти мимо, как в спину ей ударили злые слова.
— Скоро придет конец господству твоего рода на нашей земле и мне интересно, станешь ли ты тогда так же важна принцу, как теперь. Говорят, что наш повелитель отказался помогать твоему народу и правильно. Не место таким варварам на это земле! — Дилия не спрашивала, а утверждала. В ее голосе явственно звучала насмешка и превосходство.
Тахира замерла на месте. Взгляд ее оставался спокойным, но внутри все словно пришло в движение. Сердце охватило пламя гнева и принцессе стоило огромных трудов не наброситься на жалкую дерзкую наложницу и не размазать ее по стене, украшенной замысловатыми узорами. Но нет, взгляд Тахиры, обращенный на Дилию, был словно лед…надтреснутый лед, через сеть трещин которого проглядывало пламя гнева. Только глупая наложница не заметила этого. Она широко улыбнулась, по привычке выпятив живот, в котором едва угадывались очертания зарождающейся жизни.
— Тебя разве не предупреждали, что за своим языком стоит следить, иначе можно лишиться головы? — произнесла принцесса и шагнула по направлению наложницы.
Внутри Дилии шевельнулось что-то похожее на страх, но она продолжила стоять и смотреть в лицо приближающейся опасности, наивно полагая, что беременность спасет ее от гнева Тахиры.
— Ты не посмеешь тронуть мать наследника! — заявила Дилия, а принцесса варваров сделала еще один шаг, надвигаясь. За спиной наложницы задрожали рабыни, попятились, пряча глаза, но Тахира даже не обратила на них внимания, она всецело была поглощена дерзкой девкой, осмелившейся затронуть ее родных.
— С чего ты решила, что я не осмелюсь? — вскинув брови, принцесса сделала еще один шаг и оказалась на расстоянии вытянутой руки от девушки, внезапно осознавшей свое положение. Оглядевшись по сторонам, Дилия поняла, что осталась одна. Ее свита благополучно переместилась в конец коридора, бросив свою госпожу.
— Еще раз скажешь хоть слово о моей семье или о моих людях, я сделаю так, что ты пожалеешь об этом! — произнесла принцесса.
— Что? Ты угрожаешь мне, матери наследника? — вскинула брови Дилия, хотя лицо ее стало белее снега.
— Поверь мне, можно сделать так, что ты умрешь, а твое тело продолжит жить, и твой ребенок увидит этот свет, но уже без своей матери, — Тахира протянула было руку в направлении шеи девушки, а затем уронила ее и улыбнулась так, что колени наложницы задрожали.
— Еще и неизвестно кто там, в твоем чреве, а мне так кажется, что это всего-навсего дочь! — добавила она и посмотрела прямо в глаза испуганной Дилии.
— Не попадайся больше на моем пути. Или узнаешь твердость моего слова! — сказала и повернулась спиной к сопернице, а затем подошла к своим рабыням и сделала им знак следовать за ней.
Дилия выдохнула и осела на пол. Ее служанки едва успели подхватить девушку, которую колотило от злости и страха. Наложница вырвалась из державших ее рук, замахнулась и ударила первую попавшую под руку девушку.
— Пошли вон. Трусихи! — тело ее била дрожь. Внутри, словно обжигающий жгут, свернулся ужас. Липкий и непреодолимый, потому что сегодня она увидела во взоре варварской принцессы приговор.
«Она не посмеет!» — подумала Дилия, но страх внутри нее горячо зашептал: «Посмеет!».
Тахира взмахнула рукой, прогоняя воспоминания рабыни, стоявшей перед ней с опущенной головой. Она понимала, о чем сейчас думает девушка. С тех пор, после стычки с наложницей акрама, они стали иначе относиться к своей госпоже. Появилось уважение, настоящее, не просто навеянное понятием о том, что она — хозяйка и ей только из-за этого стоит подчиняться.
