«Что же она в итоге выберет: скорость или скрытность?» — подумал он и пришел к выводу, что скорее первое. Умелая наездница и воин, она загонит лошадь, чтобы скорее прийти на помощь своему отцу и брату. Его безрассудная и храбрая жена!
Неожиданно, акрам понял, что намерен во что бы то не стало, найти ее.
Подгоняя лошадей, отряд под предводительством принца, все дальше удалялся от стен родного города вглубь степи и хотя солнце уже стало клонится на закат, они так и не настигли беглянку. И лишь, когда ночь опустилась на землю, акрам разрешил устроить привал.
Давлат сидел у костра и смотрел на догорающее солнце, что тонуло в золоте песков, когда к нему явился лучник, посланный в обход лагеря врага, чтобы пресечь все попытки принца Шаккара получить какие-либо известия из его дома и не позволить в свою очередь, отправить послание отцу. Давлат понимал, что скорее всего, Вазир поддерживает связь с сыном, а потому, когда птицы не станут возвращаться, он поймет то, что должен. Как ещё иначе сообщить своему бывшему другу и нынешнему врагу, что с войском, отправленным остановить неприятеля, произошла беда?
Давлат знал, что Шаккар — последний из сыновей Вазира и потому немного удивился, узнав, что именно он возглавляет войско своего отца. Повелитель Хайрата, который так трясся над продолжением своего рода, отправил своего наследника и уже, единственного сына, на смерть, прекрасно понимая это. На что рассчитывал? Что сын окажется лучшим вождем, чем когда-то был он сам, и сделает невозможное, победив там, где ни о какой победе не может быть речи?
— Я сотру с лица земли его людей! — пообещал себе мудрец, прошептав вслух эти слова.
— Повелитель! — возникший из темноты силуэт поклонился и свет пламени осветил лицо воина, за спиной которого находился длинный лук и колчан, полный стрел.
Давлат посмотрел на воина и кивнул ему, позволяя говорить дальше.
— Я перехватил послание! — заговорил мужчина и протянул на ладони смятую полоску, прежде опустившись на одно колено, чтобы не утруждать своего предводителя.
Давлат сгреб бумагу и хотел было швырнуть ее в прожорливое пламя, но передумал.
— Это все? — спросил спокойно.
Лучник поклонился.
— Да. Повелитель. За день я сбил две птицы. У одной нашел письмо.
— Χорошо. Иди! — приказал ему мудрец. — Завтра у нас всех тяжелый день! — добавил, и не солгал.
Войско выступало на заре. По образам, которые посылал ему Малах, до лагеря защитников Хайрата, оставалось не так долго идти. И уже скоро два войска сойдутся в решающей битве, которая определит дальнейшую судьбу Вазира и его города. Впрочем, Давлат итак знал итог. Не надо быть мудрецом, чтобы понять, что против такой мощи и силы, которая идет за ним, не выстоит никто. Да и Малах — божество во плоти, заставит самых слабых и самых верующих, бежать, поджав хвост.
Широко улыбаясь, Давлат развернул послание и повернул его так, чтобы можно было прочитать те несколько строчек, что были выведены явно женской рукой.
Слова, которые писала жена своему мужу, были самыми теплыми и любящими. Через строки ощущалась эта сила, которая была так незнакома и далека от мудреца. Он никогда не понимал смысл любви и потому сейчас лишь смял лист и без сожаления швырнул его в пламя, а затем потер рукой подбородок, задумчиво глядя на огонь. Тот трещал, разбрасывал искры, дарил тепло и свет, но при этом мог сжигать, уничтожать, как и любовь.
Давлат широко улыбнулся и посмотрел на небо. Уже скоро он поднимет лагерь, и они отправятся вперед, к месту своего самого важного сражения, к месту, которое решит будущее не только самого Хайрата, но и мудреца, который всю свою жизнь, с того памятного дня, когда ушел, отделившись от Вазира, ждал этого дня, когда вернет своему народу былую славу и могущество.
«Я создам новый мир и новую жизнь для них!» — сказал себе мудрец.
Где-то вдалеке, мелькнув по небу золотой искрой, упала звезда и Давлат довольно улыбнулся, сделав свои выводы из этого знамения, предвещавшего победу его войску и смену правителя в Хайрате.
Этой ночью я проснулась от страшного крика, а когда огляделась по сторонам, вслушиваясь в топот спешащих на крик рабынь, то с каким-то облегчением, поняла, что по — прежнему нахожусь в своих покоях во Дворце. Сердце не спешило успокоиться после кошмара, а обступившие меня рабыни зажгли светильники, наперебой спрашивая меня, что потревожило их госпожу, после чего, госпожа решительно велела девушкам идти спать и легла сама, глядя в темный потолок и слушая ветер и треск огня в светильнике, оставленном девушками на столе.
Темнота меня пугала. Наверное, я слишком много думала о муже, потому что он стал сниться мне и каждый мой сон был пронизан ужасом и муками. Я все время видела его мертвым. Во снах мой Шаккар лежал на песке весь в крови, и я каждый раз просыпалась от собственного крика.
Это повторялось уже две ночи подряд, и я никак не могла успокоиться, решив, что мое сердце подсказывает мне, что муж в большой беде.
Когда я рассказала обо всем утром аббасу, он только рассмеялся и велел мне брать в руки меч и не забивать себе голову всякой ерундой.
— Шаккар сильный и умелый воин! — сказал он, видимо, пытаясь меня успокоить. — ты должна верить в него!
Я и верила, но страх остался. Я просто ничего не могла с ним поделать.
А город тем временем готовился к обороне и последующей осаде. Благо, амбары и хранилища ломились от съестного, да и вода была в запасе, кроме того, в городе текла река, бившая из-под земли где-то в горах. Так что, Хайрату не стоило опасаться голодной смерти или гибели от отсутствия воды. Но все равно, Вазир был обеспокоен. Защитников в Хайрате, даже при том, что с оружием в руках выйдут все женщины и дети старше десяти, было не так много. Я не строила на свой счет много планов, но стала тренироваться усиленнее, надеясь, что смогу оказать посильную помощь при случае и втайне мечтая, чтобы ничего подобного не произошло, ведь, если враг подойдет к городу, это будет означать только одно!
«Что мои сны оказались правдой!» — подумала я и тут же пропустила удар аббаса.
— Ты о чем думаешь? — произнес он сердито.
— Прости! — ответила я.
— Держи удар! — приказал мне учитель. Крепче зажав в руке рукоять, я сосредоточилась на нашем сражении и, к концу схватки, аббас остался мной доволен и почти забыл о том, что я немного отвлеклась и пропустила его удар.
— Никогда, даже вовремя показательно боя и на тренировках, не отвлекайся на ненужные мысли, если они не направлены к одной цели, — он на мгновение замолчал, а затем продолжил, — если они не направлены для твоего спасения. Поняла, принцесса?
Я кивнула. В его словах был смысл и стоило это признать, но тогда я и подумать не могла, что мне предстоит действительно воспользоваться своими новыми навыками. Как-то не верилось в подобное!
Когда позже, закончив тренировку, мы покидали казармы, я спросила у аббаса:
