— Да как ты смеешь! — взвизгнула Айше и тут же поспешно поклонилась своей хозяйке. — Госпожа, он бредит и не знает, что говорит. Не будьте суровы, ведь этот человек не понимает, к кому обращается.
Рабыня поклонилась, а ее госпожа улыбнулась и, протянув руку, нежно прикоснулась к волосам девчушки.
— Ухаживай за ним, Айше, — только и сказала она. Затем, оставив Райнера без ответа, ушла, а он неожиданно для самого себя, приподнялся из последних сил, чтобы проводить взглядом ее тонкую точеную фигуру, угадывающуюся в легких одеждах, никак не в силах понять, отчего его сердце бьется так сильно.
Сама не знаю, что толкнуло меня проведать нового раба. Прежде я не замечала за собой подобного интереса, да и чем там было интересоваться? Но найденный в песках мужчина манил меня, притягивал, словно попавшуюся на аркан дикую кобылу, пойманную в степях близ Хайрата. Я очнулась только когда поняла, что, встав от костра, направилась прямиком к месту под деревом, где лежал этот незнакомец.
Айше была подле него и говорила мужчине, чтобы не переживал и что с ним, хвала богам, будет все хорошо. Заметив меня, девушка подобралась, но улыбнулась и отошла на шаг, позволив хозяйке взглянуть на новое приобретение, подброшенное самой судьбой.
Синие глаза раба были открыты, и он смотрел прямо на меня. Не удержавшись, присела рядом с ним, отчего-то совсем не опасаясь, что этот человек сможет причинить мне вред. Несмотря на кажущуюся слабость, он сейчас внушал мне страх. Я смотрела на широкую грудь и покатые плечи, на руки, перевитые канатами жил и ощущала, как внутри что-то собирается в тяжелый ком, а в горле неожиданно становится сухо.
На мой вопрос о состоянии раба, Айше ответила, что с ним все хорошо, но я и без ее слов уже видела: мужчина пойдет на поправку. Солнце пустыни не смогло убить такого сильного воина и такого дерзкого, как показало время. А когда раб осмелился спросить у своей госпожи ее имя, я не ощутила прилива гнева или раздражения. Он говорил со мной так, словно мы были равны. При этом его одежда, точнее то, что от нее осталось, показывали мне, что передо мной лежит воин. Не из простых, но и не махариб
[2], хотя, я могла и ошибаться.
Айше услышала слова наглеца и попыталась, со свойственной ей добротой, уверить меня в том, что мужчина бредит, но я-то видела ясность в его взгляде.
«Пора уходить, — подумала я, — иначе Асаф решит, что я выделяю каким-то образом этого пустынного оборванца!» — а раб опять решил испытать судьбу и снова спросил мое имя.
«Наверное, он просто не понял, кто перед ним», — решила я и равнодушно отдала приказ Айше следить за здоровьем нового раба, а сама ушла, направившись к костру.
У огня сидели только двое. Асаф, задумчиво смотревший на танцующее пламя, и Амир, который, заслышав шорох моих шагов по песку, тут же поднял глаза и улыбнулся, заметив, что я возвращаюсь.
— Не слишком ли много интереса к какому-то оборванцу? — спросил Асаф, а затем с запозданием добавил: — Госпожа.
Я приблизилась к огню и опустилась на расшитую подушку, положенную на циновку. Посмотрела по сторонам, отмечая, что сопровождавшие нас воины уже большей частью легли спать, чтобы отдохнуть перед очередным переходом, но некоторые ещё оставались у своих костров, переговариваясь и доедая остывающий ужин. За меня ответ Асафу дал Амир.
— Госпожа вольна поступать так, как ей заблагорассудится! — сказал он спокойно.
— Твоя правда, охранник, — кивнул Асаф, — но я отвечаю за принцессу головой и если этот раб тронет ее хоть пальцем…
— Тогда я лично отрублю ему руку по плечо! — горячо проговорил молодой мужчина и Асаф нахмурился на подобное заявление уставившись на Амира.
— Не ссорьтесь! — прекратила я зарождающуюся бурю. Эти двое всегда недолюбливали друг друга, хотя причина неприязни была мне не известна. Тем не менее, я не желала, чтобы в моем присутствии они выясняли отношения, даже если суть проблемы касалась меня.
— Этот человек слаб как новорожденный младенец, а я подготовлена не хуже наших воинов и сумею постоять за себя, — произнесла уверенно. Мужчины переглянулись и смолкли. Спорить с принцессой никто не стал, хотя я понимала, что каждый из них остался при своем мнении и они продолжат наблюдать за мной, как зоркие няньки. Впрочем — это их работа и мне также не стоило вмешиваться в нее.
Молча посмотрела на пламя. Оранжевые языки жадно лизали умирающее сухое дерево, а я думала о мужчине, найденном в песках. Кто он и откуда родом? Кем был до нашей встречи и как оказался в пустыне один, раненый и брошенный на произвол судьбы? И мне не давали покоя его глаза. Вот уж, никогда бы не подумала, что мужской взгляд сможет запасть мне в душу!
— Принцесса, вам надо отдохнуть! — нарушил молчание и мои размышления Асаф. Я подняла глаза и посмотрела на главного стража и предводителя моих воинов. В его словах звучала правда. Сейчас, пока над песками властвует ночь и ее холод располагает ко сну, мне стоило отправиться в шатер и как следует выспаться. Сегодня днем я умудрилась уснуть прямо верхом на жеребце. Нет, я не боялась, что упаду во время сна, это мне не грозило, но на меня смотрели люди, воины и хотелось, чтобы они видели в своей принцессе и госпоже сильную женщину, а не сонное усталое создание. За слабыми не следуют. Слабых — презирают. Я же всю свою жизнь стремилась к тому, чтобы стать повелительницей, сильной и могущественной. Если для этого мне придется выйти замуж за нелюбимого, что ж, значит, такова моя судьба. Власть и сила — все в этом мире. Основа благополучия народа. Все остальное просто тлен.
Я поднялась на ноги и кивнула мужчинам, оставшимся у огня. Что дальше будут делать они, меня не волновало, так как несмотря на взаимную антипатию эти двое ухитрялись держать в повиновении своих воинов и моих рабов и это было едва ли не самым главным для меня.
Прошествовала по песку, чувствуя его холодное прикосновение к своим ногам. Песчинки засыпались в расшитые туфли, и я сбросила их первыми, едва ступила под тень шатра. Несколько рабынь поспешили ко мне на встречу и принялись снимать одежду, я же только поднимала руки, позволяя им стащить балахон и шаровары, надев вместо них сорочку их тонкого шелка, жалея о том, что у нас слишком мало воды, чтобы вымыться. Рабыни нанесли мне таз из родника, бившего в оазисе, и я смогла умыться, прежде чем легла на приготовленную постель с множеством ярких, расшитых золотыми и серебряными нитями, подушек.
— Госпожа что-то желает перед сном? — спросили у меня.
— Оставьте меня одну! — велела я.
Рабыни поклонились и вышли, опустив за собой полог. Я же легла на бок и, закрыв глаза, попыталась уснуть. Прежде мне всегда удавалось сделать это с легкостью. Сказывалась усталость долгого переезда по жаркой пустыне, но сегодня я никак не могла уснуть, мыслями все время возвращаясь к новому рабу, который сейчас лежал там, под деревом и, наверное, спал под присмотром верной Айше.
