«Я слишком много думаю об этом жалком человеке! — решила я. — Асаф прав. Мне совсем не нравится то, что синеглазый воин занял мои мысли, а значит…».
Я не решалась произнести это даже мысленно, но после недолгих колебаний, мне все же удалось:
«А значит, мне стоит избавиться от него едва приедем в Фатр!» — продам и дело с концом. Он вызывал у меня уважение, так как смог продержаться один в пустыне довольно долго, о чем говорили ожоги от солнечных лучей на его теле. Я, возможно, дам мужчине возможность выкупить себя, если у него есть состоятельные родственники, но больше не подойду к нему ни на шаг, как бы не манили синие глаза!».
Подобное решение принесло покой в мои мысли и я, наконец-то, смогла уснуть.
Глава 2
Жара проникала даже под белоснежную ткань, которой было накрыто его тело, но Райнер не мучился больше от зноя, так как Айше постоянно давала ему напиться и все время сидела рядом, присматривая за своим подопечным. Так прошел день, за ним ещё один и еще. Несколько привалов Райнер продолжал лежать без движения, но на четвертый день почувствовал, что к нему возвращаются силы и, когда рабыня отошла по нужде, он попробовал привстать и с радостью ощутил, что тело снова слушает своего хозяина.
Когда Айше вернулась назад, мужчина лежал в прежнем положении, лишь взглядом проследил, как девушка села рядом на повозке, поджав тонкие ноги.
— Айше! — проговорил он. Голос показался смутно знакомым, почти тот, прежний его голос, лишь потрескивает неприятно, да в горле до сих пор саднит во время еды.
Рабыня с интересом посмотрела на него.
— Тебе уже лучше? — спросила она тихо.
— Где я и кто вы? — задал он вопрос, который пытался задать в первый день своего пребывания в караване.
— Мы отправляемся в Фатр, — пояснила девушка, — а тебя нашла госпожа несколько дней назад. Господин Асаф пытался уговорить ее оставить тебя в песках, но она решила иначе.
— Госпожа! — повторил Райнер. Перед глазами встало прекрасное лицо с медовыми глазами, такими обманчиво мягкими. Но их обладательница вовсе не была похожа на мед. Скорее на пчелу, собирающую его. Такая же обманчиво маленькая с острым жалом вместо языка.
«Почему она не приходит больше?» — подумал он, а вслух спросил: — А как зовут твою госпожу?
Айше улыбнулась.
— Принцесса Эмина, — ответила она.
— Принцесса? — удивился воин.
— Да. А ты не так давно посмел дерзить в ее присутствии, — девушка насупила тонкие брови, — госпожа очень не любит непокорных рабов, так что, думаю, в Фатре тебя продадут.
— Рабов? — повторил Райнер и что-то сковало льдом его внутренности.
— Если у тебя есть богатая семья или друзья, — продолжила Айше, — те, кто смогут или захотят заплатить за тебя выкуп, госпожа отправит им письмо, так что не волнуйся… — она не договорила. Внимательно посмотрела в синие глаза мужчины и спросила:
— А как твое имя?
— Райнер! — он ответил, не задумываясь. В голове воина крутилась ужасающая мысль о том, что он попал в рабство к своевольной и дерзкой принцессе. Вольный человек, сын своего отца, пусть и бастард, но все-таки, сын свободного и уважаемого человека и…раб.
Это никак не укладывалось в голове мужчины, и он прикрыл глаза, понимая, что на смену удивлению и усталости придет гнев, а это в его положении будет лишним.
— У тебя есть родные, кто сможет заплатить деньги? — не унималась Айше, а Райнер представил себе, как его отец получает ястреба с посланием о том, что его сын, отправленный в Хайрат, тот самый сын, который должен был принеси славу и честь роду Серого Волка, стал ничтожным рабом! Нет. Никогда Райнер не унизится до подобного позора. Уж как-нибудь разберется сам.
— Ты молчишь? Почему? — Айше легонько толкнула воина в бок и тут же извинилась, вспомнив о его многочисленных ранах, которые сама же недавно бинтовала, меняя старые лоскуты ткани на свежие.
— Я хотела тебе сказать, что твое лицо выглядит так, как, наверное, выглядело до того, как ты попал в пустыню, — и чуть тише, — удивительная живучесть.
«Еще бы!» — хмуро подумал Райнер.
— Полежи! — предложила заботливо девушка. — Может быть, ты хочешь пить или есть?
— С чего такая забота к рабу? — не удержался от колкого замечания мужчина.
Айше потупила глаза.
— Мне приказали… — ответила тихо.
— Кто?
— Моя госпожа!
Райнер вспомнил принцессу и ее медовые глаза. Некоторое время ее образ грел ему душу, но слово «раб» снова всплыло в памяти, жестко ударив по его самолюбию.
«Никогда!» — подумал он жестко.
Его тело восстановится быстрее, чем думает эта пичужка, и тогда он незамедлительно покинет караван. Уйдет ночью, и, если понадобиться, с боем, но не останется здесь и ни за что не позволит клеймить себя, как раба. А ведь по приезду в Φатр, если никто не сможет выкупить его, клеймо обязательно поставят, прежде чем продать на рынке, словно животное.
Едва не зарычав от бессилия и злости, Райнер отвернулся от Айше и сделал вид, что собирается спать. Она почти сразу потеряла к нему интерес и тоже отвернулась, разглядывая пустыню с ее однообразными барханами золота и беспощадным желтым диском, палящим с высоты на путников.
Райнер вспоминал произошедшее с ним. Но бой за Хайрат виделся смутно, словно сама память выкинула ненужные фрагменты мозаики из его головы, оставив только то, что было до сражения. Единственное, что помнил мужчина — это огромного змея, нанесшего урон войску принца Шаккара…а дальше — темнота, после которой только желтое и синее перед глазами, разделенное, будто две широких полосы на небо и пески. И караван, длинной тенью, ползущий на встречу, как мираж.
Телега покачивалась, убаюкивая и мужчина ощутил, что его снова клонит в сон. Сопротивляться он не стал, понимая, что ему сейчас, как никогда раньше, нужно восстановить свои силы для побега.
Еще несколько дней прошли в пути, но вскоре привычный пейзаж стал меняться и островки оазисов попадались чаще, как и сухая трава, и клубки перекати-поле, которыми ветер играл, как мальчишки играют мячами, сшитыми из клочков ткани и набитыми шерстью или опилками. Караван пошел веселее. Люди заметно оживились, предчувствуя скорый конец пути. Я ждала с нетерпением приезда в Фатр и одновременно с этим, боялась встречи с принцем. В моем воображение Инсан постоянно терпел изменения, то становясь привлекательным и милым, высоким и красивым, то, видимо, в зависимости от моего настроения, превращаясь в унылого низкорослого юношу с юношеским пушком, едва пробившимся на круглом подбородке. Что и говорить, воображение у меня всегда было хорошим, а потому я уже несколько раз меняла внешность так называемого жениха, не решаясь представить его как-то определенно, чтобы при настоящей встрече не расстроиться или, напротив, не обрадоваться слишком.
