– Я так понимаю, на этом сеанс приобщения к загадкам острова закончен, – вдруг скупо, с заметной жалостью бросил Морган Гарвус. – Аудиенцию завершили. Интервью не планируется.
– Да замолчите вы! Где Фрэнсис?! – Тисса вновь с готовностью впала в истерику.
И Ладислава заволновалась: жмых! Я что, ошиблась в своем оптимизме?
Но она не ошиблась.
– Я тут, – сказал Фрэнсис де Винтервилль откуда-то сверху.
Все задрали головы.
Каким-то образом близнец нашелся сидящим на небольшом каменном уступе под самым потолком.
– Ты как там оказался? – ойкнул Стэн Хлестовски.
– Да вот забросило как-то… – хрипло протянул Фрэнсис, потом прижал руку к груди и стал сосредоточенно что-то нащупывать.
Ладислава знала, что именно.
– Просто ту-дух, да? – спросила она.
– Просто ту-дух, – после паузы кивнул близнец. И начал искать путь вниз.
Кажется, это надолго.
– Так это… получается… все опять нормально? – на всякий случай уточнил Стэн, подозрительно осматриваясь.
Безмятежная тишина пещеры была ему ответом. Слышался лишь плеск воды в канавках и стук зубов Тиссы, страшно разнервничавшейся задним числом.
– Да! Все нормально! – твердо, звонко и неподдельно счастливо ответила Ладислава. За всех. За весь остров, мир и вселенную.
И от этого заверения у всех на душе отлегло… Мы справились. Раздались облегченные смешки и возгласы удивления.
Только Берти молчал.
Найт оглянулась. Сыщик сидел возле того места, где погибла Элайяна. Тело эльфийки тоже загадочным образом исчезло. На полу был обрисован лишь серебристый силуэт – так жандармы Саусборна обводят места преступления. Правда, мелом, а не такими странными бликами.
Ладислава подошла и встала рядом с сыщиком. Оказалось, это так сложно – стоять! Не прыгать до потолка от счастья, а просто стоять… И очень сложно – не улыбаться. Каждую секунду Лади невольно тянулась пальцами к злосчастному ребру и, чувствуя гладкую, мягкую кожу, мысленно взвизгивала: «ДА! Да, да и да! Хвала всему сущему – я живая!»
По сердцу и крови, по органам, по душе – по всей Ладиславе проходило искристым током невероятное, неописуемое счастье.
Которое она изо всех пыталась скрыть от скорбящего Голден-Халлы.
– Лади, если ты улыбнешься, мне станет легче, а не наоборот, – вздохнул сыщик, будто прочитавший ее мысли.
– Но…
– Я серьезно. Когда происходит что-то очень плохое – здорово знать, что где-то произошло хорошее. Естественно, боль не уйдет, но счастье – даже чужое – дает надежду. Ведь все мы в одной связке. Если чудо возможно в принципе, значит, оно возможно и для тебя. Завистливые люди в этом смысле – самые большие дураки из всех. Так что свети, Ладислава. Светись. Этой пещере – и этому миру – очень идет свет.
– Тогда вы тоже светитесь, пожалуйста. Ладно?
– Чуть позже – обязательно.
Сзади раздался мягкий удар – это Фрэнсис спрыгнул со стены.
Близнец подбежал к Ладиславе, схватил ее за руку, потом, бросив на Берти весьма неоднозначный взгляд, поцеловал подругу. Найт сразу вспыхнула, разрумянилась, перестала прятать свою радость и, ахнув, деловито потащила Фрэнсиса к воде:
– Отражение! У тебя же теперь опять есть отражение! Посмотришь?
Винтервилль, уходя, еще раз строго оглянулся на Голден-Халлу. Берти хмыкнул. Затем внимательно, с прищуром посмотрел на юношу.
Хм… Ну ладно, если это никого не удивило – пусть будет так.
И уже рассеянным взглядом окинул всю пещеру.
Тисса выслушивала от Стэна тучу комплиментов о своем Чтении, удивленная, польщенная, но все-таки обеспокоенно пытающаяся вырваться к брату. Морган Гарвус устало сидел у стены, опершись затылком о камень. Фрэнсис с очень странным выражением лица смотрел в воду. Лади прыгала вокруг, как счастливый щенок, – казалось, она резко потеряла лет пять в возрасте. Мгновенно расслабилась, и разгладилась, и зазвенела, и вдруг… Вдруг показалась Берти такой маленькой. И чужой.
Не только она. Все.
Голден-Халла еще раз провел пальцами по серебристому следу, оставшемуся от Эл. Где ты теперь, Элайяна?
Нет ответа.
И только вся пещера, как будто умытая кратким небытием, тихонько звенела на грани слуха. Плескалась вода в канавках. Туман, еще недавно испуганно жавшийся к стенам, теперь вновь качался над каменным полом, постепенно затапливая все вокруг. Багровые трещины в камне переливались, бросая пляшущие алые отблески тут и там.
Берти смотрел за их танцем.
Где же ты, Элайяна?..
Зал. Подземелье. Остров. Планета. Система. Галактика. Вселенная. Туда и обратно ищущим взглядом – где?..
Ничего не найдя, Голден-Халла прикрыл глаза.
Ту-дух – раздавалось в его груди. Ту-дух – в унисон с сердцем острова.
Здесь.
* * *
Пора было уходить.
Перед тем как покинуть пещеру, Найт набрала в ручье камней.
– Для дракона в Хромой башне, – объяснила она, все еще пытаясь как-то собрать свою неприлично широкую улыбку. – Буду выдавать ему за хорошее поведение. Может, камни ему расскажут о нашем великом бое?
Затем незваные гости Нижней Этерны вернулись к озеру-порталу, наверху по очереди прошли сквозь зеркало в Корпусе загадок. Берти, который шел последним, оглянулся и… Споткнулся. В отражении, на Той Стороне, он увидел Элайяну. Вся сотканная из серебристого света, она призраком стояла на мозаичном полу.
– Эл! – ахнул сыщик.
Эльфийка прижала палец к губам: тс-с, не выдавай меня.
– Эл… Пожалуйста, прости меня, я…
– «Не надо. Это ты прости», – беззвучно сказала леди-ректор.
– У тебя Там… все хорошо?
Эльфийка придирчиво осмотрелась вокруг, потом кивнула:
– «Да. Но мне пора. Прощай, Берти».
Она улыбнулась ему так тепло, как улыбалась только на заре их знакомства в Саусборне… И не успел Голден-Халла захлебнуться чувством, ударившим в грудь, будто военный таран, как Элайяна вдруг нахмурилась, поджала губы и показала кому-то за Голден-Халлой средний палец. А потом презрительно фыркнула и ушла за пределы рамы.
Берти изумленно обернулся.
– …М-м-м, – протянул Гарвус, стоявший в дверях, тогда как остальные уже покинули корпус. – Еще одна тайна, которую мы не будем раскрывать, как я понимаю.
– Тебе пора в горы, Морган, – сглотнул Берти. – Вот правда.
– Я испортил тебе прощание?
