– Пятьдесят на пятьдесят. Либо будет, либо нет, – отрезал Доктор.
И, свистнув ворону, он захлопнул за собой дверь. Свет в домике погас почти сразу.
По окнам побежала тонкая сеть охранных заклятий, а по двору – сигнальные лучи, расходящиеся по кругу, будто двор был пирогом, а сигнализация – маршрутом ножа по нему.
Берти подполз к пепелищу палатки, уселся на собственную сумку, засунул руки под мышки, чтоб не мерзнуть, и, нахохлившись, сначала впал в медитативное безмыслие, а потом – уснул.
* * *
Нового убийства не произошло.
Голден-Халла очнулся еще до рассвета, от пения птиц-фальстартов, все там же, во дворе. Но уже не сидя, а лежа на боку, с вышитой подушкой «ТММ – Требовательные, Манящие, Мятежные», откуда-то взявшейся под щекой.
Сыщик зевнул, метко запулил думочку в открытое окно докторского коттеджа (там что-то зазвенело) и, еле переставляя одеревенелые ноги, стал патрулировать двор, наматывая круги по периметру и сжимая храпящего пса в руках.
Когда главный корпус академии ожил – забегали уютницы, запахло горячим хлебом, – Голден-Халла с чувством выполненного долга пошел домой.
26. История Винтервиллей
Было бы до пепла наивно думать, что во вселенной, изобилующей заселенными мирами, некие сущности не могут проваливаться туда и сюда. И речь не только о богах-хранителях.
Трагуд Борсацо, теолог
За завтраком Ладислава плюхнулась напротив Тиссы. Да так рьяно, что столик дернулся.
Кофе, налитый до краев фарфоровой чашки, плеснул, испачкав белые страницы книги, которую читала близняшка.
– Д’гарр, а нельзя ли поаккуратнее?! – ахнула Тис, спешно промокая отпечатки.
Лади заглянула в текст. Читать вверх ногами было неудобно, но она успела увидеть: «…птенцы очень остро чувствуют людские эмоции, поэтому вы должны окружить вашего питомца любовью и…»
– Как там Стэн? – невинно поинтересовалась Найт, верно интерпретировав прочитанное. Лицо Тиссы вытянулось.
– Да-да, я слежу за тобой, – веско сказала Лади, двумя пальцами указав на свои глаза, а потом на близняшкины. – Но вернемся к нашему неоконченному разговору о златокрылом Фрэнсисе. Он, кстати, продолжает сидеть, запершись в комнате – я еще пару раз стучалась, но бесполезно.
– Естественно, бесполезно, – фыркнула Тисса. – Он бывает очень упрямым засранцем, неужели не видно?
Лади не дала сбить себя с темы:
– Ты начала с того, что одевалась мужчиной и ходила на свидания. Продолжай, я само нетерпение.
– Свидания не в том смысле, в каком ты думаешь, – поморщилась Тис.
Она взглядом обвела заполненную Трапезную. Не лучшее место, чтобы болтать о секретах.
– Пойдем в библиотеку, там тише. И я заодно уберусь там – в рамках расширенной программы ухода за Хлестовски. Чтоб ему было приятней вернуться, когда придет срок.
– Хм. Можешь ведь, когда хочешь! – одобрительно хмыкнула Найт.
* * *
В итоге в библиотеке они обе стали старательно вытирать пыль.
Кажется, инициатива была избыточной: судя по толстому белому слою везде и всюду, сам Стэн такими вещами испокон веку не заморачивался. Ну да ладно, доброе дело лишним не бывает.
Тисса, елозя тряпочкой по пыльным изгибам и странным иероглифам шестиугольной древней колонны, начала рассказ.
Рассказ Тиссы де Винтервилль
Тисса обожала читать проповеди. С детства.
Ей нравилось в этом процессе все: и долгая подготовка (подбор священных текстов, их анализ, интерпретация); и само выступление (стоишь на кафедре в великолепном храме, играешь, как актриса); и результат – чья-то чуть изменившаяся душа, чья-то новая мысль…
Вдохновляющее сочетание работы ума и благого эффекта.
К тому же у Тиссы неплохо получалось. Нет, без шуток – получалось отлично.
От пресловутого папочки-архиепископа Тис унаследовала не только взбалмошный характер, но и умение мгновенно преображаться, оказавшись на кафедре. В час проповеди Тисса Обыкновенная исчезала, уступая место Тиссе-Гласу-Хранителей. Это было сродни магии: швеи зависали над веретенами и кололи пальцы, если Тисса на них упражнялась. Кухарки лили мимо супниц. Горничные мочалили ванну вместо спинки де Винтервилль.
По сути, все талантливые проповедники и были колдунами, врожденными специалистами по ментальной магии. Но они не грубо влезали в нейронные связи паствы (как принято у эльфов, например), а заставляли тех захотеть измениться…
Когда Тисса читала, это чувствовалось настоящим предназначением. Приносило радость ей и окружающим. Ее голос обретал будто новое измерение – как и душа.
Одна проблема – женщина не может быть проповедником. Это бесило. Летом Тиссе надоело мириться с клеткой, в которой она оказалась. Она перешла к решительным действиям.
Девушка стала надевать одежду Фрэнсиса, тихонько воруя ее из гардеробной, клеить усы, прятать волосы под шляпу. Прыскалась парфюмом брата. Предусмотрительно насылала на себя Иллюзию Чуллочека – заклятие, слегка искажающее черты лица. И в таком виде дважды в неделю выбиралась в Сад Жаворонков в Минакоре. Там было такое место – Уголок Ораторов, где каждый желающий мог вскарабкаться на каменную глыбу и толкнуть речь о чем-нибудь пристойном.
О непристойном тоже можно, но недолго: неподалеку всегда дежурили жандармы, готовые упечь за решетку неподходящих болтунов. Но к Тиссе у них претензий не возникало.
Юная Винтервилль говорила на удивление безопасные и в то же время красивые, трогающие душу вещи. С каждым разом к ней приходило все больше людей. Они даже стали приносить раскладные стулья и рассаживались заранее, выучив привычный час ее концертов. Тисса была совершенно счастлива: после проповедей молча удалялась, не вступая ни с кем в диалог, и лишь мысленно ликовала: «Ура!»
В коробку Уголка Ораторов ей кидали очень много денег – Тисса в них не нуждалась, но традиция есть традиция: она забирала монеты и потом оставляла в королевской капелле – подаяния, ну.
Как-то раз среди ее слушателей затесался настоящий священник. После проповеди он, как клещ, вцепился Тиссе в рукав:
– А у вас есть медальон Церковного Братства?
У Тиссы, конечно же, его не было.
Тогда святой отец начал обвинять ее в присвоении денег, в мошенничестве. Тисса предложила ему самому забрать коробку с подаяниями и отнести в ту церковь, которую он считает верной. Это вызвало у священника еще больше подозрений, он начал допытываться, приставать с расспросами… Ох, ненужное это было внимание!
Вдруг пришел другой человек и вступился за Тиссу. Сказал, что все у Тиссы есть, экзамены она сдала и уже сегодня получит Медальон Проповедника. Он показал приставучему старику церковный значок – мужчина оказался из столичного епископата.
