Меж тем госпожа Клыккер таскала пса Берти с собой по всем лекциям: присматривала, как и обещала.
Пес флегматично следовал за временной хозяйкой и только вздыхал, когда та по тридцатому разу объясняла всем удивленным, что рыжий сыщик вернется в Бурю утром, сегодня у него дела вне острова. Какие именно дела, она не в курсе, о, боги-хранители, перестаньте все ко мне приставать с вопросами на эту тему! Вернется – сами спросите!
– Просто мне кажется странным, что мастер Голден-Халла не оповестил меня о своем отъезде, – вскинула бровь леди-ректор («Раз уж вышла из кабинета – сделаю обход владений»), одна из поинтересовавшихся. – Я как бы его начальница. Как и ваша.
Госпожа Клыккер закатила глаза, поудобнее перехватывая пса под мышкой. Тот был в шоке: раньше его так не носили.
– Берти сказал, что вернется за псом завтра утром. Значит, отъезд не мешает его преподавательской деятельности, укладываясь между занятиями по расписанию. Значит, отпрашиваться ему не обязательно, разве нет?
Элайяна поджала губы.
Недоверие со стороны рыжего – не предупредил, куда едет! – было закономерно, ведь она запретила ему вести следствие, но все-таки больно мазнуло по гордости.
Ну да ничего. Нет худа без добра.
* * *
Доктор Морган провел дневную пару по ТММ, а затем опять пошел к Фрэнсису.
Юный Винтервилль все еще был у себя. И мальца не в себе. Золотые крылья давно втянулись, глаза потухли, но близнец вел себя агрессивно и недоверчиво, как с врагом.
Гарвус хмурился. Ладно, с одной стороны, парня можно понять: едва ли он мог проникнуться теплыми чувствами к человеку, который его пытал. С другой: разве не ясно, что Морган хочет помочь?
– Нет, вовсе не ясно, – процедил Фрэнсис де Винтервилль, не предлагая гостю присесть и также не садясь. Юноша замер у дверей, скрестив руки на груди и задрав подбородок.
Морган демонстративно прошел мимо ученика, сел в кресло у окна и забросил ногу на ногу.
– Дорогой Фрэнсис, – сухо сказал он. – Вероятно, моя тактика по отношению к вам оказалась неверной, раз она привела сразу к двум срывам подряд. И мы можем ее скорректировать. В этом и заключается прелесть быть людьми сознательными: если способ достижения цели не работает, мы меняем способ. Иначе мы, увы, немного идиоты. Но чтобы я понял, как именно исправить ситуацию, мне нужно, чтобы вы раскрыли обстоятельства, предшествовавшие насильной смене ипостаси. Вы отказались обсуждать это после случая с птицей иррин, и я с уважением отнесся к вашей потребности пережить случившееся. Но прошло уже три дня. Мне надоело ваше молчание. Пора возвращаться в строй.
Фрэнсис нехорошо сощурился, волком глядя на преподавателя.
– Что было в зелье? – спросил он, проигнорировав высокопарную речь мастера тайн.
Морган непонимающе вскинул бровь, мол, поясните?
Близнец пожал плечами:
– В эти дни я долго думал: как же так вышло, что я сорвался? Я все пытался допросить своего демона: с учетом того что я ничего не помню, он был единственным свидетелем произошедшего. Но демон не умеет говорить. Увы. Я искал его в зазеркалье – я надеялся, что он даст мне подсказку – зачем? Зачем ему убивать иррин и Хейли? Убил бы тогда уж сразу меня – освободился бы! И вообще – почему сейчас? До Долгой Ночи у меня был нормальный, предсказуемый, понятный демон внутри, – Фрэнсис хохотнул, поняв, как это звучит. – Почти что домашний питомец. Как-то ночью он спас меня. Иногда мы понимали друг друга в своих антипатиях. А тут… Что именно с ним случилось? И неожиданно демон действительно подсказал! Ответ занял у него много времени. Собственно, трое суток. Оказывается, у меня очень кропотливый монстр, я могу гордиться степенью его трудолюбия.
Близнец расплел руки, пересек комнату и выдвинул из угла трюмо, стоявшее «лицом» в стену. Винтервилль подкатил высокое узкое зеркало к Моргану и, помедлив, жестко усмехнувшись, развернул его к мастеру.
На зеркале мелкими, неаккуратными штрихами – следами золотых когтей – было написано «ВИНОВАТО ЗЕЛЬЕ, ХОЗЯИН».
Морган аж привстал, ошеломленно глядя на свидетельства первого иномирного контакта.
– Это вам демон сказал? – мастер тайн провел по зеркалу пальцами, пытаясь прочувствовать царапины, но все они были с Той Стороны.
– Ага, – Фрэнсис вызывающе вскинул брови. – Конечно, можно сразу предположить, что он лжет. Но! Во-первых, зачем? Во-вторых, я и сам в своих рассуждениях думал о зелье. Оно было слишком странным. И демон с самого начала среагировал на него ужасно. Как будто вы собирались его пытать.
Морган побарабанил пальцами по ручке кресла:
– Так… – с ленцой протянул доктор. – А какое именно зелье вы имеете в виду, Фрэнсис? На занятиях я давал вам разные настойки.
– Естественно, то, которое вы отправили мне перед Долгой Ночью. Блокатор на время праздника! – вспылил Винтервилль и пальцем гневно указал на пустой хрустальный пузырек, притаившийся в углу подоконника.
Пузырек был темно-лиловый, с симпатичными стеклянными пупырышками и пробкой из серебра. Морган протянул руку к флакону. Повертел его в руках, с легким хлопком открыл, понюхал. Движения Гарвуса со стороны казались нарочито медленными. Фрэнсис внимательно смотрел на наставника…
Юлит. Он сделал это специально. Это совершенно точно было никакое не успокоительное.
– М-да, неловко вышло, – вдруг по-змеиному улыбнулся Гарвус, не поднимая глаз. Светлые пряди волос закрывали верхнюю часть лица доктора. Усмешка на его губах была столь злорадной, что Фрэнсис, увидев ее, окончательно взбеленился.
Но не до срыва, нет. Ведь сегодня эффект эликсира уже точно выветрился.
– Судя по вашему лицу, – презрительно бросил Винтервилль, – вы очень гордитесь собой, доктор Морган. Я тут прокручивал в голове ваши фразочки с наших спецкурсов: «мне хочется достать образец поскорее»; «я предпочитаю работать с объектами в их естественной среде»; «как жаль, что между мной и демоном стоите вы, Винтервилль. Попробуем исправить это с помощью щипцов?» – и прочие. И вот я подумал: д’гарр побери! А что, если именно это вы и сделали? Вы решили выпустить моего демона, заглушив при этом мое сознание – ради интересного опыта, ради фантастического описания… Ведь все знают, как вы нацелены на Нинделовскую премию! Я – неплохой способ ее получить, не правда ли? Если, конечно, выйти из пентаграммы. Если узнать демона таким, каков он без человеческой оболочки: в полете, во время охоты, на свободе…
Морган, сидевший с закрытыми глазами, продолжал неприятно, издевательски улыбаться.
– А то, что демон мог кого-то убить – и убил – так на это вам было плевать, – прорычал Фрэнсис. – Вы просто закрыли на это глаза. Я помню, как высоко вы ставите свое «научное рацио», оно же – жестокосердность. Наука ведь прежде всего, как иначе! «Пусть, пусть умирают людишки и пташки! Зато я, великий Морган Гарвус, нарисую долбаного демона со всех сторон, а не только поджавшим крылья в защитном поле!»
