Найт подмигнула близнецу.
Ее маятник – тот самый маятник настроений, вечный враг, – в лесу дошедший до тьмы чернущей, радостно летел обратно, подпинываемый самой Ладиславой.
Нет надежды? Нет. Что ж! Будем развлекаться до последнего.
Ладислава посвятила близнеца в отдельные этапы расследования, которое вели они с Голден-Халлой.
– Итак, мастер Берти считает, что убийцы – пепельные элементали, а не ты. Он не делился со мной всеми своими гипотезами, – вздохнула она, преуменьшив, ибо сыщик не делился вообще никакими, – но я думаю, тебя и вовсе не было в Фонтанном Дворе в ночи убийств. Да, ты становился демоном – я сама это видела, но мне кажется… Ты просто летел на море. Привычным маршрутом. Есть рыбку и бесить короля ундов. Вот, посмотри на этот балдахин, например!
Ладислава в скрежещущем прыжке достигла кровати и ухватилась за все еще грязную ткань с запекшейся кровью.
– Фрэнс, давай отдадим его госпоже Клыккер на экспертизу? Она на одном уроке хвасталась, что с определенным заклятьем под лупой сможет отличить кровь млекопитающего от рыбьей крови… Я готова поспорить, что это – рыбья. А ты? – Найт, как ловец быков, потрясла красной тряпкой.
Но близнец на нее не смотрел.
Он сидел, вперив взгляд в ковер, о чем-то глубоко задумавшись.
– Лади, – вдруг сказал Фрэнсис, подняв ошалелый взгляд на девушку. – Если ты права – и мой демон не убивал иррин и Хейли, то это все меняет.
– Конечно, меняет! Тебе не в чем себя винить! Ну, не считая рыбок.
– Нет. Нет-нет-нет!
Винтервилль вскочил, и, ероша волосы, заходил по комнате кругами, как бешеный.
– Что ты сказала про базовые потребности чудовищ? Как сформулировал это магистр Фоскаш?
– «Они либо едят, либо защищают хозяина, либо мстят», – озадаченно повторила Ладислава.
– Именно! – Фрэнсис аж подпрыгнул. – Демон – это ведь тоже чудовище! Боги-хранители, пресвятые отцы добродетелей! – ахнул он. – Я прав, Лади! Я был прав! Я не зря себе верил!
И, подбежав к девушке, задрав ей забрало, он быстро поцеловал Ладиславу.
Забрало упало обратно со звонким лязгом. Найт внутри пунцовела и недоумевала.
– Э-э-э-э, в чем прав? – глухо спросила она из-за жестянки. И наконец сняла с головы шлем – жаркий, волосы под ним взмокли и теперь вились кудряшками возле лба, – и, помедлив, начала раздеваться и дальше.
Фрэнсис скользнул по ней заинтересованным взглядом, но продолжал наматывать круги.
– Понимаешь, Лади, мне все время казалось, что мой демон не так уж и плох, – сказал он. – Но мне даже говорить об этом было стыдно: после сцены в том клубе. Однако и там… Он был как-то подозрительно избирателен в жертвах: если задуматься отстраненно. И еще я не мог избавиться от мысли, что в легендах демоны и ангелы описаны одинаково: золотые, летающие, очень сильные. Мне казалось, что люди шэрхен, которые категорически отрицают «благость» ангелов и «злостность» демонов – совершенно правы. Нет добрых по определению. Нет злых. Есть только некие сущности, которые иногда попадают в наш мир – и ведут себя по-разному в зависимости от обстоятельств.
– Так! – согласилась Найт, расстегивая кожаные ремешки под коленями.
Фрэнсис вдруг резко затормозил:
– Мы с Тиссой похожи, верно?
– Хм. В этом вопросе кроется подвох?
– В этом вопросе кроется факт! – близнец усмехнулся. – Прости, просто, кажется, я тоже решил сыграть в детектива. Ревную тебя, что ли?..
Лади отвела глаза, польщенная.
– Итак, у нас с Тиссой одинаковые волосы, кожа, глаза, носы. Жестикуляция, походка, поворот головы – все идентично! Даже манера держаться. Тисса одевалась мужчиной, брызгалась моим парфюмом и в итоге была слишком похожа на меня. Поэтому клеила усы. Усики. Гребенку такую, будто губную гармошку приклеили к верхней губе. Это было мерзко, если честно.
– Представляю, – посочувствовала Лади.
– Но в клубе эти дрянные усики отвалились, – с непонятным торжеством сказал Фрэнсис.
– Ура? – предположила Найт.
Фрэнсис искренне развеселился.
Он сел на кровать и скрестил ноги. Отсмеявшись, Винтервилль выдержал долгую торжественную паузу, набивая загадке новые бонусы.
– Демон нас перепутал, – наконец изрек он. – Когда он появился в пентаграмме, он сначала ничего не делал. Просто стоял. А вот когда Тисса выпустила его, он начал убивать, но не потому, что зол сам по себе, а потому что базовая потребность номер два велела. Демон защищал Тиссу от ублюдка с ножом. Тиссу. Свою хозяйку. Ту, которая привлекла его в наш мир. Единственное существо здесь, по отношению к которому у него был ясный алгоритм действий: сберечь!.. Ну а потом он слегка увлекся с остальными, – близнец болезненно поморщился.
– Жмых! – ахнула Ладислава, возбужденно вскакивая на ноги.
Доспехи остались валяться блестящей горкой – будто сокровище у дракона, – и Найт в одной рубашке и подштанниках забегала по комнате не менее ретиво, чем Винтервилль за пару минут до этого.
– Точно, Фрэнсис! Ты прав! И дальше сходится! Ведь, по рассказу Тиссы, он убил только монахов, не нападая на тебя. Если бы ты не схлопнул свою же защитную сферу, демон бы так и остался стоять и ждать… Чего-нибудь. Или пожрать попросил бы, не знаю. А так – он вселился в тебя единственно затем, чтобы…
– …Чтобы спасти меня, – подытожил близнец. – Своего нового хозяина. Здесь, в Буре, – продолжил Фрэнсис, с ногами забираясь на кровать, – он меня тоже спас – тогда, на мостике. А когда мы летали над морем, он всегда был абсолютно нормальный: ту рыбу ундовой принцессы он съел по недосмотру, я уверен. Я тоже не знал, что это какая-то особенная рыба! Но Морган Гарвус, приехав, сразу решил, что демон зол. Его на это сподвигло не только конкретное техническое задание от отца, но и ярость, с которой Пустошная Сущность среагировала на первое же знакомство с доктором. Но ведь и он начал с опытов, то есть пыток чистейшей воды! Естественно, для демона Морган моментально стал врагом. И потом – если начать вспоминать – практически все взрывы ярости демона приходились на спецкурсы и мои… м-м… дурные мысли. На те моменты, когда я вспоминал кого-то, на кого злюсь, преимущественно все того же Моргана.
– И Тиссу? – вопросительно добавила Лади, садясь рядышком на кровать.
Винтервилль категорически покачал головой:
– Нет. Мы с Тиссой часто ругаемся, но я никогда не злюсь на нее по-настоящему.
– В Долгую Ночь злился, – напомнила Ладислава. – Если бы не злился – не сорвался бы, разве нет?
– О нет… – задумчиво протянул Фрэнсис. Лоб его мгновенно пересекла скупая и строгая морщина. – Тут было другое.
Близнец явственно заскрежетал зубами. Подошел к окну, сел на подоконник и неожиданно мрачно, исподлобья уставился на подругу.
