Теперь становится видно голову, наклоненную в сторону. Нижняя челюсть отсутствует – должно быть, оторвалась и упала на землю. Вряд ли она где-то далеко. Поищем позже.
Продолжаю стряхивать листву со скелета по направлению к ступням. Попутно замечаю под застегнутым спереди халатом что-то вроде хлопковой ночной рубашки, довольно плохо сохранившейся. Крупный цветной узор и пастельные тона напоминают мне одежду моей бабушки. Я поднимаю голову, чтобы обратиться – чего обычно не делаю – к жандарму.
– У вас не пропадал пожилой человек в этом районе? Например, женщина с болезнью Альцгеймера примерно два года назад?
– Почему именно два года назад, шеф?
Это интерн осмелилась задать рискованный вопрос.
– А вы сами как думаете?
– Ну не знаю, из-за состояния скелета?
– Но вы ведь его не видели…
– Ну да, но кости же торчат тут и там, и потом… Череп.
– Да, но это только открытая часть. Плоть исчезает с открытых участков через несколько недель или, самое большее, через несколько месяцев, но вы все равно не знаете, в каком состоянии находятся живот и грудь.
– И?
– Чтобы установить дату смерти, нужно не только тело…
…Большую роль играет еще и окружающая среда. Здесь я ориентируюсь по растениям…
– …Посмотрите на слой опавшей листвы на теле. Это дубовые листья. Вы заметите, что самый верхний слой состоит из листьев в относительно хорошем состоянии. Они сохранили свою форму. Сейчас март, значит, это те, что остались с прошлой осени. А ниже находится еще один слой листьев, они гораздо более поврежденные. Они с позапрошлого сезона. А рядом с телом, глубже, есть еще один, более разложившийся слой, который соответствует еще более раннему сезону. Этого последнего слоя на теле нет, из чего я делаю вывод о двух годах. Примерно. Во всяком случае, два листопада. Две осени-зимы, если хотите.
От моих объяснений интерн теряет дар речи. ну или почти теряет.
– Но это безумие!
– Что именно?
– У нас никогда не было занятий на эту тему.
– То есть «в учебнике такого не было»?
– …
– А как же ваши собственные знания? Вы не делаете компост? Не занимаетесь садом?
– Нет, я живу в квартире.
– Вот вам и ответ. Судмедэксперт должен жить в деревне и делать компост… К тому же это полезно для планеты.
Следователь прерывает наш культурный диалог:
– Не хотелось бы лишать вашего интерна практических занятий, но отвечу на ваш вопрос: нет, доктор, у нас нет таких заявлений о пропаже.
Я осматриваю низ халата ниже колен. На даме довольно толстые нейлоновые колготки в плохом состоянии. Однако в них, как в мешке, сохранились мелкие кости стоп и лодыжек, избежав попадания в перегной. Какая удача. Затем я перехожу к другой стороне тела и снимаю листья с оставшейся части скелета. Теперь моя команда может занять свое место: мы уже знаем, куда можно ступать.
Я, конечно, делаю много снимков на всех этапах расчистки. Молодежи объясняю дальнейшие действия:
– Теперь мы должны найти нижнюю челюсть и все зубы, которые могли упасть в землю. Это важно для идентификации, если повезет найти ее дантиста. К счастью, одежда не позволила скелету рассыпаться. Но все равно нужно найти шейные позвонки, которые вышли погулять. Еще нужно поискать кисти – они должны быть где-то под листьями.
Сбор скелета начинается с черепа.
Верхняя челюсть с зубами полностью отделена от остальной части черепа. Также отсутствуют несколько зубов, выпавших после смерти, о чем свидетельствует идеальное состояние альвеол. И вот мы на коленях копаемся в почвенном слое в поисках потерявшихся зубов. И находим нижнюю челюсть.
Затем мы собираем несколько шейных позвонков, разбросанных в листве.
Теперь нужно забрать оставшуюся часть скелета, не растеряв кости по пути. Методика состоит в том, чтобы поднять тело вместе с той частью земли, на которой оно покоится. Таким образом, окончательная очистка и досортировка будут проходить в помещениях института, защищенных от непогоды и при оптимальном освещении. На мой взгляд, это наилучший способ не оставить случайно позади главный ключ к разгадке.
Для этого две моих помощницы встают по бокам от трупа, каждая вооружена крепкой лопатой для земляных работ. Начиная с зоны ступней, они просовывают полотно лопат под туловище на несколько сантиметров вглубь почвы и приподнимают. Тем временем я немедленно помещаю под приподнятый пласт земли конец длинной и твердой алюминиевой платформы, затем лопаты перемещают на новое место, и мы повторяем процедуру, пока все тело не оказывается на платформе. Теперь все оно упаковано в большой чехол и отправляется в институт судебной медицины.
Однако, хотя тело и освобождено, садовые работы еще не окончены.
– Ваша очередь!
– Наша?
– Ну да, немножко поэзии, а то мы заскучаем… Спойте нам что-нибудь, соответствующее случаю!
– Я не понимаю, шеф!
– Вот, возьмите лопату и ведро. И давайте споем вместе… Вам нравится Превер? Будем петь «Опавшие листья»
[33], очень вдохновляющая песня. Опавшие листья собирают лопатой…
Мы снимаем новый слой перегноя с того места, где лежали кости, уделяя особое внимание областям, где были стопы, руки и голова. Ведра с землей и контейнеры с листьями доставят в институт вслед за телом.
Когда мы покидаем отмеченную область, раздается писк устройства, за которым вскоре следует победный крик. Один из жандармов с металлоискателем только что вытащил на свет божий красивый старинный кухонный нож.
Объект запечатывается как вещдок в ожидании продолжения расследования и полного осмотра нашей жертвы.
По возвращении в университетскую больницу моя команда сопровождает скелет, все еще в чехле, и череп с отдельными деталями в ведре в центральное радиологическое отделение больницы. Сканирование не выявило ничего аномального. Ни пуль, ни переломов, ни каких-либо других признаков нападения. Приходится констатировать, что после часов тяжелой работы мы не располагаем никакими версиями о том, что произошло с дамой. Может быть, вскрытие расскажет нам больше.
Конец первого дня.
На следующее утро вокруг служебной кофеварки собирается толпа. Следователи жандармерии и вся моя команда набивают себя венскими пирожными, очень довольные тем, что могут насладиться завтраком до начала вскрытия: ведь тело гарантированно не будет дурно пахнуть. Обычно, когда мои посетители узнают, что в соседней комнате их ждет созревший гнилой труп, они становятся заметно менее прожорливыми.
