При появлении помощницы медсестры мужчина резко выпрямляется. В руках у него пластиковый пакет, заполненный прозрачной жидкостью, который трубкой соединен с иглой, воткнутой в руку спящей женщины.
– Что же вы делаете? Так нельзя! Вы не имеете права…
– Это моя мать, мадам, и я не допущу, чтобы она умерла от жажды. Это недостойно. Бесчеловечно!
На зов сотрудницы прибегают медсестры, вокруг кровати начинается суматоха. Мужчина не дает никому приблизиться к себе.
– Я ветеринар и делаю все, чтобы животные встречали свой конец достойно. Неужели моя мать заслуживает меньшего? Безусловно, нет. Я просто поставил ей капельницу. И не дам ей умереть от жажды.
На помощь медсестрам приходят еще два сотрудника и после непродолжительной толкотни мужчину выводят наружу, а оборудование для внутривенного вливания извлекают и кладут на хранение в надежное место. Тем же утром, чуть позже, пациентка умирает. Врачебное свидетельство о смерти подписывает врач дома престарелых.
Тем временем руководство заведения сообщает об инциденте в прокуратуру. Магистрат приказывает немедленно изъять материалы, о которых идет речь, и провести вскрытие тела умершей для «установления причин смерти».
Дорога в ад, как известно, вымощена благими намерениями. Приблизил ли ветеринар смерть своей матери под предлогом желания ее спасти? Именно на этот вопрос мне предстояло ответить по постановлению на вскрытие. К сожалению, прокурора мой ответ не удовлетворит. Причина смерти – массивный отек легких. Таким образом кончина может быть вызвана как отравлением, так и декомпенсацией сердечной патологии, которой страдала женщина. Поэтому нам нужно дождаться результатов токсикологического анализа образцов крови и жидкости, содержащейся в инфузионных пакетах, которые принес ее сын.
В ожидании результатов я перечитываю медицинскую карту умершей, переданную мне в соответствии с правилами. Это не то чтение, которое может навеять мысли о счастливой старости.
Клиническая картина пациентки, пребывавшей в больнице весь год, была очень тяжелой: нарушения сердечного ритма, тяжелая артериальная гипертензия, диабет, плохо поддающийся контролю, артериит
[39] нижних конечностей. Врачи, стремясь сохранить ей жизнь при всех этих патологиях, каждую неделю обновляли и без того впечатляющий список лекарств.
При помощи медикаментов в конце концов удалось установить хрупкое равновесие, при котором тоже бывали тяжелые периоды: я отмечаю у нее чередование запоров и диареи, появление и исчезновение отеков, эпизоды бессонницы и, напротив, гиперсомнии, ухудшение настроения, граничащее с депрессией…
Пребывание пациентки в лежачем положении вызывало развитие пролежней – очень болезненных поражений, образующихся в точках постоянной опоры тела на матрац, обычно в нижней части спины, на крестце и пятках. Под давлением тела в этих областях нарушается кровообращение, ткани перестают насыщаться кислородом, начинается некроз.
Несмотря на меры профилактики и массаж, у пациентки развились значительные пролежни, в некоторые из них попала инфекция, и они никак не заживали.
Перевязки были настолько болезненными, что приходилось вводить ей морфин, но и он полностью не избавил ее от страданий.
За несколько месяцев до смерти из-за сильной инфекции пролежней на крестце медикам пришлось вводить женщине антибиотики внутривенно и внутримышечно.
С каждым месяцем ее организм все хуже отзывался на лечение. Медперсонал не раз находил ее в неприятных ситуациях: то застрявшей в перилах кровати, то сидящей на подножках стула или вовсе на полу. Затем лечение пролежней стало совсем невыносимым, несмотря на уколы морфия.
Именно в это время медики обратились к семье. Пациентка отказалась от лечения и, что бывает реже, заранее написала предварительные медицинские указания. Такие указания может оформить каждый, чтобы медики знали пожелания человека относительно собственной смерти, если вдруг окажется, что он не в состоянии выразить свое мнение. Указания пациентки были очень четкими и включали пункт об обязательном облегчении страданий, даже если это сократит ее жизнь.
Итак, с тем, что бабушка скоро окончит свою жизнь по плану, была согласна вся семья. Кроме ее сына-ветеринара.
Наконец из лаборатории приходят результаты анализов. Кровь и моча умершей содержат следы морфина, мидазолама и фентанила в очень малых и нетоксичных дозах. Состав веществ до молекулы соответствует последним медицинским предписаниям, полученным медперсоналом. Однако аппарат, недавно приобретенный отделением токсикологии, также обнаружил следы более чем пятнадцати других лекарств, которых обычно в крови быть не должно.
Немного удивленный, главный токсиколог просит меня:
– Ты можешь сравнить наши результаты с назначениями твоей пациентки и сказать мне, когда и какие лекарства отменили?
Задача непростая, но и ставки высоки, и я с радостью погружаюсь в эту кропотливую работу.
Спустя два часа все проясняется.
Аппарат токсиколога обнаружил молекулы всех веществ, вводившихся бедняжке в течение предыдущего месяца, прием которых остановили за десять дней до смерти.
Токсиколог в восторге:
– Фантастика! Вещества в следовых концентрациях, но аппарат все равно их уловил. Невероятная чувствительность. Отравители, трепещите!
В материалах ветеринара – в пакетах с плазмой, пробирках и шприцах – был хлорид натрия. Обычная соль. Это действительно была всего лишь жидкость для гидратации.
Согласно медицинскому протоколу о смерти, пожилая женщина скончалась от массивного отека легких, вызванного сердечной патологией и общим тяжелым состоянием. Вмешательство сына только бросило тень напрасного сомнения на ее смерть. К ответственности он привлечен не был.
Череп
Обычно я режу. Такая уж работа. Так я устанавливаю причины смерти – эту миссию возложило на меня правосудие. Так что я разрезаю, отсекаю, вытаскиваю. Извлекаю каждый орган, исследую его, взвешиваю. Разбираю на части красивый человеческий механизм согласно установленному порядку, чтобы узнать, что именно прервало его отлаженную работу.
Однако этим прекрасным осенним утром 2010 года я собираюсь заняться обратным. Мне предстоит собрать части в целое. Передо мной лежат около тридцати фрагментов костей, обнаруженных на месте преступления. Это все, что осталось от черепа жертвы. Моя задача – вернуть ему первоначальную форму.
Правила этой трехмерной головоломки просты: некоторые фрагменты могут отсутствовать, детали склеивать нельзя.
Или нужно придумать, как их переклеивать, на случай ошибки. Образца нет, но раз уж мы знаем, что это человеческий череп – тут без сюрпризов, – я знаком с его анатомией: например, фрагмент правой височной кости совсем не похож на кусочек лобной. Перед тем как начать, я продумываю следующие шаги.
