Сначала я быстро ознакомлюсь со всеми фрагментами. Затем воспользуюсь старым добрым методом научного тыка: буду соединять каждый кусочек с соседями, и, если два выбранных фрагмента не совпадают по форме, я ошибся с выбором.
Однако из-за трехмерности возникает дополнительная сложность. Объем, создаваемый тонкими частями, нужно воссоздать таким образом, чтобы весь ансамбль не разрушался под действием силы тяжести. Поэтому придется искать способ скреплять детали друг с другом так, чтобы любые ошибки были поправимы.
Я сразу исключаю методы, к которым мог бы прибегнуть челюстно-лицевой хирург: остеосинтез стальной или латунной проволокой. Найдя два смежных фрагмента, нужно было бы просверлить в них небольшие отверстия, пропустить сквозь них стальную проволочку, а затем стянуть. Учитывая количество фрагментов и то, сколько отверстий нужно будет просверлить и сколько проволоки затянуть, за этим занятием можно провести весь день.
Я не поддаюсь и еще одному искушению, которое может показаться логичным: прибегнуть к широкому ассортименту мгновенных клеев. Они предназначены, чтобы обеспечивать наилучшее сцепление между склеенными деталями, а мне нужно прямо противоположное: слабый и мягкий клей, который позволит вносить небольшие корректировки или даже расклеивать фрагменты.
Тогда я вспоминаю о липких восках, которые используются в лабораториях по протезированию зубов. Ассортимент этих восков – разной степени мягкости и липкости – бесконечен, и я с легкостью найду то, что ищу, в специализированных каталогах. Но придется делать заказ! А в университетской клинике это настоящее приключение… Доставят в лучшем случае через несколько месяцев. Может быть, попросить образцы у Пьера Фронти, моего друга-дантиста, палеонтолога и специалиста по идентификации личности? Я уже берусь за телефон, чтобы позвонить ему, но мой взгляд останавливается на картонной упаковке из-под вещдока, в которой доставили фрагменты черепа: сургуч!
Вот оно, решение. Сургуч в палочках для сургучных пистолетов. Мы регулярно пользуемся таким, когда опечатываем вещественные доказательства после исследования, и у меня под рукой уже есть все необходимое, осталось только выбрать более гибкий вариант из нашего ассортимента.
Дело пошло! Когда кажется, что фрагмент находится в нужном месте, я закрепляю его при помощи небольшой бусины мягкого сургуча. После доброго часа такой карусели передо мной предстает почти целый череп, весь в пятнах красного сургуча, выступившего по краям фрагментов. Свод черепа практически цел, за исключением небольшой его части, но, увы, не хватает нескольких костей, образующих глазницы, и, главное, всего основания черепа. Это та часть, которая отделяет мозг от мышц шеи и от носа и лица.
Пришло время подвести итог имеющимся повреждениям.
В этот момент у меня возникает несколько мыслей, и я начисто лишен сочувствия к жандарму, который несколькими днями ранее забирал череп с места обнаружения в Приморской Шаранте, неподалеку от Марена, в лесу Бурсфран.
Грибники – наши лучшие поставщики скелетов, потому что в поисках ингредиентов для своих любимых блюд они проявляют удивительную зоркость.
Грибник обнаружил останки тела, полностью разложившегося до состояния скелета, окруженного несколькими фрагментами одежды. Учитывая погоду, которая стояла прошлые недели, влажность леса и кислотность почвы, смерть наступила несколько недель назад.
Наша служба сразу же пришла в боевую готовность, мы предложили приехать за останками. Это предложение жандарм решительно отверг по телефону: «Не надо, у нас есть все, что нужно, мы вам сами его отправим». Подразумевается: «Мы не менее компетентны». Попытавшись сначала настоять на своем, но не желая участвовать далее в битве эго, мы наивно и доверчиво покорились.
Тело он действительно нам отправил. Но, что хуже, полагаю, он участвовал и в сборе фрагментов…
По первым изображениям со сканера, сделанным, когда труп в чехле только прибыл, но до того, как открыли чехол, можно было подумать, что внутри находится набор для гигантского микадо
[40]. Полный беспорядок. Череп или то, что от него осталось, мы находим в сумке, помещенной в чехол на уровень таза. Довольно неанатомическое положение, которое, вероятно, означает, что сумку подобрали и кое-как засунули обратно внутрь чехла после инцидента на месте сбора.
Повреждения черепа, явно посмертные, похожи на работу неуклюжих большемерок размера так сорок пятого, что, конечно, полицейский до последнего отрицал со всей живостью и энергией. В свою защиту он позже добавил: «Вы сами не захотели приезжать. Так что я сделал все, что смог…» Такое вот лицемерие.
Я возвращаюсь к повреждениям черепа.
Нижняя челюсть сломана.
Невозможно установить, был ли удар нанесен при жизни или челюсть раздавлена подошвой невнимательного жандарма во время неграмотного сбора фрагментов.
Однако по типу перелом напоминает полученный в драке
[41].
На своде черепа видно прямоугольное отверстие, похожее на окно в исчезнувший мозг… Отсутствующего фрагмента в моем распоряжении нет, но он мог потеряться во время сбора. Однако меня заинтриговала эта очень правильная форма: она могла возникнуть из-за сильного удара тупым предметом – молотком, например.
Но лучшее еще впереди: красивая дыра правильной формы диаметром около 25 миллиметров с неровными краями, окрашенными серым налетом. Совсем недалеко от шеи. Воздействие заряда дроби. Дробинки только начали рассеиваться, чем и объясняются неровные края и отсутствие мелких отверстий.
Заряд дроби массой 20–30 граммов, в зависимости от патрона и винтовки, вылетел как одно целое и пробил череп
[42]. Набор повреждений характерен для выстрела с близкого расстояния. При выстреле с большего расстояния разлетевшиеся дробинки пробили бы небольшие отверстия, а потом вошли во внутреннюю стенку. Если бы дуло касалось кожи, края входного отверстия были бы ровными.
Заряд разорвал мозг на части, а потом… что? Не могу сказать: у нас отсутствуют основание черепа и несколько костей глазницы. Тем не менее жертва была убита мгновенно.
В то же время моя команда приступила к изучению зловонного скелета. Останки с уликами.
