Юрий так давно не спал, что потерял счет часовым поясам. Поэтому он не удивился солнцу, светившему в окна нью-йоркского офиса Пой Ли. Он даже не стал ждать приглашения садиться, а просто рухнул в кресло перед ее столом.
– Значит, все позади? – спросила она.
– Да. Ваша аризонская группа вывезла их из Албании. Об их смерти объявлено. Мы включили в их число и Каллума.
– Хорошая работа. Вы удачно выкрутились, Юрий. «Связь» это оценит.
– То есть меня ожидает рукопожатие с Энсли?
– Целите на мое место? – едко спросила Пой Ли.
– Нет.
– Да, целите. Чего там стесняться. Мы оба реалисты. Рано или поздно вы его получите. Эта операция показала, что вы на него вполне подходите.
– Хорошо. Но я должен быть уверен, что Аризонский РЗ – не тайная расстрельная команда «Связи».
– Нет. Ни Энсли Зангари, ни остальные не уговорили бы меня заниматься такими делами.
– Остальные… Значит, этим не одна «Связь» занимается.
– Существует пакт между несколькими глобальными политическими комитетами, – сказала Пой. – Энсли, естественно, в союзе с некоторыми из них. Они имеют большое влияние: иной бы сказал, что они – подлинное верховное правительство Земли. А я, будучи реалисткой и глядя на мир, в котором мы живем, согласилась с их предложением.
– Каким?
– Общество слишком долго выдерживает осаду злонамеренных элементов. Закон и порядок должны быть главными приоритетами для любой цивилизации, заслуживающей этого названия, особенно теперь, когда все мы соседи, «в одном шаге» друг от друга. Те, кто не признает общепринятых процедур, кто отказывается признавать демократически избранную власть, – рак на теле общества. И какая ужасная ирония в том, что сам наш либерализм несет такую угрозу процветанию. Рано или поздно мы должны были сказать: «Хватит». И благодаря «Связи» это время настало. Как говорил Эдмунд Берк…
– Единственное, что требуется для победы зла, бездействие хороших людей, – процитировал Юрий.
– Вот именно, – согласилась Пой Ли. – Глобальные комитеты поняли, что нельзя сидеть сложа руки, если мы хотим, чтобы наши дети жили в обществе, свободном от страха перед маньяками со взрывчаткой, перед преступниками, готовыми на насилие и убийство всех, мешающих достижению их целей. Мы не убиваем и не калечим. Мы даже не сажаем в тюрьму – вот в чем наше отличие от них. Новое трансгалактическое общество, которое мы строим, позволяет гуманно решить проблему с такими недоступными доводам разума фанатиками. Мы просто расстаемся с ними, давая им возможность прожить остаток жизни согласно своим идеалам.
– И что их ожидает?
– Изгнание.
Каллум падал. Он знал, что за дверью портала его ждет падение. Он только не подозревал, что оно так затянется.
Тусклый туман, сквозь который он летел, будто высасывал воздух из легких. А когда удалось вдохнуть, в грудь словно ворвалось ледяное дыхание Арктики.
«Вот оно что? Полярный Гулаг?»
Он упал в воду, взбив огромный фонтан, который по мере его погружения сомкнулся над головой Каллума. Ожидал холода, но вода оказалась горячей, почти обжигала. От вонзившегося в тело жара он завопил – что оказалось большой ошибкой. Рот и нос тут же наполнил мерзкий рассол, он забил руками и ногами. Света не было, поэтому Каллум не мог разобрать, где тут верх.
«Не паникуй. Паника – это смерть».
Он нащупал пристегнутый к поясу фонарь. Легкие, за секунду перескочившие от мороза к ожогу, властно требовали вдоха. Вода понемногу пробиралась глубже в ноздри.
Фонарь загорелся. И Каллум увидел лишь мутную воду, которая теперь еще и щипала глаза. Вокруг клубились пузыри, и он наконец разобрал, куда они направляются. Вверх.
Каллум сильнее лягнул ногами. Заработал руками.
Голова пробила тонкий поверхностный слой желтой дряни, и он вдохнул полной грудью. И сразу закашлялся, захлебнулся. Воздух был опасно разреженным и при этом густым от соли. Каллум сосредоточил все силы на том, чтобы остаться на плаву, выровнять дыхание.
Сделав несколько вздохов, он осознал, что такая температура очень скоро станет смертельной. Кожа уже горела. Аполлон выдавал на экраны линз разнообразные значки медицинской тревоги. Двигаться было трудно.
Каллум посветил фонариком во все стороны, разыскивая твердую землю, куда можно было выплыть.
– Эй, там! – окликнули его.
– Я здесь! Здесь! – отозвался Каллум.
– Сюда, друг.
Мощный белый луч скользнул по гнусному слою пены. Каллум посветил ему навстречу своим фонарем. Луч отыскал его, ослепил.
– Мы тебя видим! – крикнули ему. – Давай к нам. Постарайся скорей, пока не сварился.
Каждое движение уже давалось с трудом. Жар пробивал мясо до кости и мало-помалу отнимал силы. Каллуму казалось, будто его варят заживо, но он продолжал работать руками и ногами, которые теперь скорее не толкали, а вяло размешивали воду. Длинные клочья пены налипали на лицо. Луч сдвинулся и теперь светил прямо перед ним, служа маяком.
– Ну, вот и ты. Сейчас вытащим.
Луч ушел в сторону. В темноте за ним двигались тени.
– Лови!
В темном воздухе мелькнула веревка, упала в пену. Каллум протянул руку, сомневаясь, сумеют ли обожженные пальцы сжаться.
– Намотай на руку.
Он старался как мог, но и предплечья слушались неохотно. И вдруг он ощутил быстрое движение – веревка потянула его за собой. Потом Каллума обхватили руки, вытащили на каменистый берег, присыпанный искрящейся изморозью. Из воды за ним потянулись пузырчатые ниточки слизи. В неподвижном воздухе во все стороны расходился пар.
– Поздравляю. Ты выбрался. Добро пожаловать в ад.
Каллум поднялся на четвереньки, с него на камни капал кипяток и кляксы слизи. Перегретое тело отзывалось болью на каждое движение, но и вдыхать ледяной воздух казалось пыткой. Он отчаянно пытался разобрать, что за форма на стражах этого котла с кипятком. Луч фонаря упал на Каллума и остановился.
– Эй, что за хрень? – вырвалось у его спасителя.
– А что такое? – отозвался ему другой голос. Женский.
– Это униформа охраны. Ублюдок из безопасников «Связи».
– Что?
– Нет, – ответил или хотел ответить Каллум. Заледеневший воздух вырвался изо рта громким хрипом.
Чья-то рука сгребла его за волосы на затылке и заставила поднять лицо.
– Ты охранник, жопоголовый? Свалился случайно, а?
– Нет.
Пинок пришелся ему в бок и повалил на камень. Каллум перевернулся на спину. Луч фонаря все еще удерживал его, не давая разглядеть людей за источником света. Он услышал шаги. Затем его снова пнули по ребрам. От боли потемнело в глазах. Он хотел яростно заорать, но сил не было даже вдохнуть.
