– У него гражданство второго класса.
– Если вы думаете, что он здесь ради проведения технической экспертизы, так не морочьте себе голову. Может, когда-то он и был инженером, но теперь у него для этой работы есть молодые подручные. – Алик незаметно махнул рукой в сторону Элдлунд и Джессики.
– Что вы говорите?
– Он отчитывается непосредственно Утопийскому совету старейшин, а может, даже и не им. Полагаю, первыми оценивают его мнение Яру и Эмилья. И мнение это касается исключительно вопросов политики.
– Согласен, – сказал я. – И Энсли тоже. В том числе и поэтому он велел мне включить в группу представителей всех по-настоящему заинтересованных сторон.
– Неужели?
В его вопросе прозвучал вызов: старая техника допроса. «Обоснуйте сказанное».
– В истории этому есть любопытные параллели, – пояснил я.
– Продолжайте.
– Когда в пятидесятых-шестидесятых годах двадцатого века началась космическая эра, идейная борьба, среди прочего, шла вокруг гипотез первого контакта. Советский Союз утверждал, что всякая цивилизация, достаточно прогрессивная для межзвездных путешествий, логически окажется социалистической и потому предпочтет иметь дело только с Москвой. Борьба за идеологическое превосходство завершится, мир осенит просветление, а эпохе капитализма придет конец.
– Все инопланетяне – коммунисты? Ну и чушь! Оликсы – передовые торговцы.
– Возможно. Но сегодня у нас вместо Советского Союза имеется утопийская культура. – Я бросил взгляд на Элдлунд с Джессикой, все так же весело болтавших с Луи. – А она готова долго и нудно объяснять, что их «равенство в изобилии» – не социализм, а технологическая эволюция в направлении эгалитарного, гуманистического общества.
– Боже, вы хотите сказать, что Каллум здесь, чтобы уверить пришельцев со звезд, будто все мы со временем станем…
– Добрыми маленькими утопийцами. Да. Берегитесь, сын мой, конец капитализма близок.
– И он обернет контакт по-своему…
– Утопийское общество целиком за мягкость и воспитание. И ожидает, что пришельцы инстинктивно одобрят это.
– В жопу такую мягкость. Покой на грани застоя будет ближе к истине.
– Соглашусь.
– Да ладно, вы же, черт меня побери, работаете на «Связь». Рыночная экономика планет и астероидов Универсалии дьявольски динамична. Оликсы мало имеют дело с утопийцами.
– Оликсы – это одиночный ковчег-колония, у них единственная забота: продолжать путь до края Вселенной, где они встретят своего Бога или Конец Времен. Все остальное на втором месте после их доктрины, так что они по необходимости адаптируются к местным условиям. В системе Сол для них торговля с Землей и хабитатами – средство получить энергию для пополнения запасов антиматерии и продолжения пути. Вот они и торгуют. Нам возразят, что, случись им прибыть не к Солнцу, а к Дельте Павлина, они бы сейчас контактировали с Акитой, следуя утопийской доктрине.
– А это не рвет в клочья пангалактическую теорию утопийцев, согласно которой каждая раса, пройдя период скудости, окунется в изобилие?
– Что касается оликсов, так и есть. Потому-то Каллум надеется в этот раз на более благоприятный исход.
– А как обстоит дело с Юрием?
Я склонился ближе к нему, понизил голос.
– Считайте, я этого не говорил, но Юрий – распроклятый ксенофоб. У него здоровенная заноза в заднице насчет оликсов.
– Но почему?
– По-видимому, ему не по душе К-клетки.
– Бред. Они совершили чудо в медицине. И чертовски дешевое чудо. Все в выигрыше.
Я пожал плечами.
– Я просто рассказываю, какой он есть.
Улыбнувшись, я откинулся назад, чтобы понаблюдать, вырастет ли из посеянного мною зерна сомнения что-нибудь полезное для моего задания.
За стенами «Ровера» темнела Нкая. Длинные полотнища песчанистых риголитов, которые мы пересекали, стали черными как вулканический песок. А впрочем, может быть, им и были: я не геолог.
Каллум объявился к середине утра и задал работы кофемашине. С Юрием они обменялись короткими кивками. Война между ними, как видно, не окончилась и, пожалуй, не собиралась, но перемирие оба соблюдали.
Алик подошел и подсел к Юрию. Минуту оба глядели в окно – мы проезжали мигающий алыми вспышками столб с маяком. Пронзительный свет упал на их лица, окрасил в дикий оттенок крови, а между вспышками тени проливались из прикрытых веками глаз наподобие театральных слез.
– Так что, если анализ покажет враждебность чужого корабля? – вопросил Алик. – У нас есть ядерное вооружение?
– Наши охранные дроны справляются с высоким уровнем опасности, – ответил ему Юрий. – В случае активной воинственности чужого корабля мы сдержим его до отступления.
– А куда отступать?
Юрий нахмурился, словно недослышал.
– Сюда, разумеется.
– Боже, вы намерены удирать в этой колымаге?
– Корабль чужаков блокирован. Он не представляет угрозы, кроме как в непосредственной близости. Если что-то случится, мы сможем вернуться с большими силами.
– При условии что он не сотрет нас в порошок. Тогда достанется и тем, кто придет за нами, а потом тем, кто придет за ними… И где подвести черту? На второй дюжине?
– Связи с Солнетом здесь нет, но спутники ведут наблюдение. Если регулирующий миссию Ген 8 Тьюринг обнаружит проблемы, будет задействован соответствующий протокол.
– Здорово, – промычал Алик. – А мы помчимся прочь со скоростью пешехода.
– Вас заранее предупреждали о риске.
– О риске – да. А о вашей паранойе промолчали.
– Мы обязаны обеспечить безопасность всего нашего рода. Это немалое обязательство.
– Бросьте. Тот, кто научился странствовать между звездами, делает это не во славу империи. Так не бывает.
– Анализируя мотивацию внеземных видов, недопустимо брать за образец нашу историю и образ мыслей, – сдержанно возразил Юрий – Возможно, корабль чужаков выполнял какое-то разведывательное задание: например, исследование и оценку ситуации, как и наша экспертная группа. Как его ни классифицируй, они похитили людей для изучения. Одно это относит их к нашим антагонистам.
– Откуда нам знать, что людей похитили? – дерзко ответил Алик. – Черт, они могли спасаться от войны или катастрофы, и тогда пришельцы оказали этим людям услугу. Мы же в восьмидесяти девяти световых годах от Земли, верно? Значит, если корабль шел ниже световой, он мог покинуть Землю в любое время за последние пятьсот лет. В тот период творилось много дряни: не лучшая наша эпоха.
– От чего же они бежали?
– Для начала, от Второй мировой войны. Представьте: вы застряли в Лондоне во время бомбардировок, и тут какие-то странные типы предлагают вас вывезти. Шанс вам и еще кое-кому начать новую жизнь в новом мире. Заплатить за это придется только тем, что дороги назад не будет. Сами знаете, вы бы приняли такое предложение. У нас уже под два десятка терраформированных планет, и каждая в финансовом и политическом смысле обошлась в неслыханную для человечества цену. Потрать мы столько, наводя порядок на Земле, жили бы в истинном раю. Но нет: вторая попытка – величайшая мечта и морок человечества. Она побивает даже религию.
