– Понимаю, – дипломатично произнес Юрий. – Так что же случилось?
– Горацио Сеймур, – со слезами на глазах ответила Гвендолин.
– Это кто?
– Мой парень. Он пропал.
По ее словам, это был классический летний роман. Первая ее настоящая любовь. Она только что поступила в интернатуру лондонской фирмы, занимавшейся финансовыми программами, – поступила исключительно собственными заслугами, с гордостью вставил Энсли. Горацио, работавший официантом в сетевом кафе «Хазбинз» в Сити, часто бывал в ее офисе. В свои девятнадцать он получил от бристольского университета место на факультете социологии и потому на лето поступил учеником баристы, чтобы иметь деньги на время учебы. Он мечтал работать с обездоленными детьми в городках предместий, помогая тем навести порядок в своей жизни.
Юрий сумел сдержать стон и не закатить глаза. «Это даже не классика, – думал он, – это „Леди Чаттерлей“, переписанная для двадцать второго века. Обеспеченная девица из хорошего общества и скромный бедняк, посвятивший себя достойному делу». Притяжение между ними возникает на атомном уровне. Когда альтэго Гвендолин переслало Борису файл со снимками, Юрий затруднился ответить, кто из детишек миловиднее. Даже для аномальной жары этого лета Горацио слишком часто попадал на снимки без рубашки: играя в футбол с приятелями, на пляже, на траве в парке. Кроме достойного восхищения благородства в выборе карьеры, он был спортивным парнем, а предки с Карибов передали ему красивое мускулистое тело, кожу оттенка темного меда и карие глаза с живой искоркой. Довершали его соблазнительность густые курчавые волосы, которые он отрастил до плеч и держал нарочито растрепанными.
– Ясно, – протянул Юрий, дослушав повесть о невиданной, величайшей в мире любви. – Но вы сказали: «пропал» – что именно заставило вас так думать?
Он прекрасно представлял верность и преданность милой Гвендолин своему красавцу, но парни в возрасте Горацио… Этот малый – настоящий магнит и для наивных крошек, и для тигриц. Сейчас он вполне мог пребывать в чьей-то шикарной спальне, утрахиваясь круглыми сутками до беспамятства. Чертов счастливчик! Юрий заставил себя вновь сосредоточиться на девушке.
– Ночь на вторник я провела с ним в его квартире, – ответила Гвендолин. – Ушла рано утром в среду, чтобы успеть сюда, переодеться на работу. На этот вечер у нас были билеты в клуб «Джей-Мак» на «Поющее солнце». Он не пришел.
– Значит, полтора дня?
– Понимаю, о чем вы думаете, – с обидой сказала она. – Но мы всегда держим друг друга в курсе своих дел. Я раз или два в день заглядываю в «Хазбинз». С тех пор как я ушла сюда в среду утром, его альтэго вне доступа. Он не отвечает ни на какие вызовы, даже на прямой телефонный дозвон. И его не оказалось в «Хазбинз», когда я пришла туда днем. А начальник Горацио сказал, что его с утра не было. Мой альтэго проверил скорую помощь Лондона: ни в одной больнице его нет. Когда он не пришел на концерт, я даже его родителям позвонила. Они не знают, где он, и теперь тоже волнуются. Я вернулась к нему на квартиру, но его с прошлой ночи не было дома.
– Вы оставались там всю ночь? – спросил Юрий. – Одна?
– Да. С утра я сумела достучаться до сети лондонской полиции, но их Тьюринг сказал, что заявление о пропаже примут не раньше, чем через сорок восемь часов после исчезновения человека. – Девушка повесила голову, длинные волосы рваным занавесом скрыли ее лицо. – Понимаю, дедушка, ты, должно быть, считаешь меня дурочкой, но я не знала, что делать, вот и обратилась к тебе. Горацио просто не мог уйти, не предупредив меня, я точно знаю. Нам все друг о друге известно. У нас нет секретов.
– А он знает, кто вы? – спросил Юрий.
– Знает, что мама и бабушка не бедствуют, но и только.
– То есть он не в курсе, что вы из семейства Зангари, что вы внучка Энсли?
– Нет, – тоненьким голосом подтвердила она. – Прошу вас, мне бы только убедиться, что с ним ничего не случилось.
Энсли потрепал внучку по плечу.
– Все правильно, милая, ты и должна была рассказать мне. Мы его тебе найдем. Ты не оставишь нас на минутку?
Послушно кивнув, Гвендолин вышла из гостиной.
– Я проверила по полицейской сети Лондона, – сказала Пой Ли. – Горацио не числится в отчетах о происшествиях со вчерашнего утра и не попадал под арест. В полиции его нет.
Юрий скривился.
– Он молод. Существует еще несколько вариантов, в особенности если он был не совсем откровенен.
– Ха, – буркнул Энсли. – Будь вы горячим девятнадцатилетним парнем и развлекайся каждую ночь в постели с Гвендолин, стали бы вести охоту на улице?
– Бывало и такое, – как можно тактичнее заметил Юрий.
– Словом, так: это необычно, – объявил Энсли. – Я не люблю странностей, особенно когда они касаются моей семьи. Особенно беззащитных членов семьи.
– Надо заняться женщинами, – сказала Пой Ли. – Приставить к ним должную охрану.
– Да, надо, – согласился Энсли. – Черт, Натаския мне яйца поотрывает. Все это совсем не по ней. И хрен знает, как отреагирует Нева.
– Кто эта Нева? – спросил Юрий.
– Моя предпоследняя. Я на ней женился, когда Натаския родила Эветту. Она ничего о них не знает.
– О…
Юрий, стараясь не дрогнуть лицом, переглянулся с Пой Ли.
– Итак, что скажете? – спросил Энсли.
– Ладно. – Юрий набрал в грудь воздуха. – Нам следует рассмотреть несколько сценариев. Горацио мог сбежать с другой девушкой или парнем и чувствует себя слишком виноватым, чтобы позвонить Гвендолин и сказать ей, что все кончено. Второе: он мог попасть в аварию, а в больнице его не опознали – маловероятно в наши дни, но возможно. Третье: он мертв. Надо проверить морги, но и там его к этому времени должны были опознать. И последний, самый вероятный вариант: он связался с людьми, с которыми связываться не следовало.
– Вы не о шантаже? – Кажется, Энсли удивился.
– Я верю Гвендолин в том, что она не рассказывала ему о родстве с вами. Если речь о шантаже, значит, кто-то прознал.
– Как? – резко спросил Энсли.
– Какая-нибудь мелкая сошка в юридическом отделе по ошибке вытянула не то досье; то же самое могло случиться в финансовой компании, которая держит ее трастовый фонд, или ее мать или бабушка могли случайно проговориться. – Юрий помолчал, обдумывая следствия из этих вариантов. – Но, если обо всем прознали профессионалы, они похитили бы ее, а не его. Разве только…
– Что?
Юрий глянул на дверь, за которой скрылась Гвендолин.
– Она морочит вам голову.
– Ни хрена!
– Сэр, девушку с вами ничто по-настоящему не связывает, она исключена из династии со всем ее богатством, престижем и привилегиями.
– Ладно, признаю, я видел Гвендолин всего несколько раз в жизни, но она знает, что, стоит ей захотеть, в «Связи» для нее найдется место. Девочка предпочла независимость, она хорошо подготовилась к экзаменам – и, кстати, получила неплохие оценки. И ей, бога ради, всего семнадцать лет! Такие, как она, девушки с таким воспитанием не замышляют преступных планов. Если ей нужны деньги, она может их и так получить. Я еще не разорился. Ей стоило попросить.
