Алик с Саловицем прошли по южной радиалке с Манхэттена, потом через кольцо 32 вышли в хаб Манхэттенского хаба Бич-парк. Они собирались уже вызвать двухместное ап-такси, но тут снег перестал, и они пешком отправились на запад по бульвару Ориентал.
– Так вы думаете: похищение? – спросил Саловиц. – Райнер основательно потрудился, чтобы испоганить Лоренцо выходные. Той банде они нужны были в портальном доме.
– А группировка Джавида-Ли считала, что они отправились кататься на яхте и портальный дом пустует. Потому они и столкнулись в здании у Центрального парка. Только я не думаю, что это похищение.
– А что же?
– Для доступа к сети «Анака, Девиал, Мортало и Лоренцо» требуется биометрия. Кравис во плоти сильно помог бы Флавию в работе. В его снаряжении были биометрические считыватели. К тому же, захватив семью, получаешь отменный рычаг.
– Так все это ради взлома файлов?
– Возможно – что касается команды Райнера. Но это не объясняет нам, где сейчас семья Лоренцо.
На Дувр-стрит они свернули в начале четвертого. На улице не было ни малейшего движения, даже чистильщики не выехали. Под подошвами Алика хрустел толстый слой снега.
Район был приличный: при каждом доме аккуратный дворик, кое-где припаркованы лодки. Периджин жил в средней части улицы, и только в его доме горел свет.
Шагнув на ступени крылечка, Саловиц нажал кнопку звонка. Домашняя сеть запросила удостоверения личности, их альтэго представили нужные данные.
Адреа Халфон, приоткрыв дверь, боязливо выглянула в щелку. Она плакала. Заговорила тихим, перехваченным голосом:
– Да?
– Полиция Нью-Йорка, мэм, – назвался Саловиц. – Позвольте войти?
Она молча попятилась, оставив дверь открытой. Алик с Саловицем прошли за ней. Посмотрели, переглянулись, старательно сохраняя невозмутимые мины, и взглянули снова. Домашний халат Адреа представлял собой ажурную паутину черного кружева, отделанного пушистыми бордовыми перьями: этакий шедевр Шредингера – быть одетой и раздетой одновременно. Периджин подобрал ее в одном из клубов Джавида-Ли, и девица, видимо, из благодарности сохраняла тот же образ, который пленил его с первого взгляда. Увидев Адреа во плоти, Алик утвердился во мнении, что сделал правильный выбор: от нее как духами несло неуверенностью.
– У меня плохое известие, мэм, – начал Саловиц, пройдя в гостиную. Обстановка была кричащая, как и ожидал Алик. Кто-то, позаимствовавший понятия о вкусе из гонконгских виртуалок и слишком свободный в тратах и поступках, создал дом своей мечты. Все здесь било в глаза, не сочетаясь друг с другом: цвета, мебель, украшения, картины… детектив насчитал как минимум четыре разных стиля разных эпох.
Адреа кивнула – точнее, резко дернула головой. Она уже знала.
– Что такое, офицер?
– Ваш партнер Периджин Лекси. К сожалению, он найден мертвым. Мои соболезнования.
Она опустилась на пышную кушетку и потянулась за рюмкой, стоявшей на мраморном столике рядом. Успела открыть бутылку дешевого бурбона.
– Ужасно, – сказала она.
– Учитывая, как он умер, да, – согласился Алик. – Ужасно.
Она боязливо стрельнула на него глазами.
– Как?..
– Оказался в неудачном месте в неудачное время и с неподходящими людьми. Но вам ничего не известно, не так ли?
– Я не знаю, где он был этой ночью. Сказал, встречается с друзьями в баре.
– Чем он зарабатывает на жизнь?
– Менеджер в «Звездном городе».
Алик прочел подкинутый ему Шанго файлик.
– Клининговая компания, а? Работает на субподряде в Грэйвленде и Шипсхед-Бее?
– Да, та самая.
Рука ее, наливавшая в рюмку бурбон, тряслась.
– Странно, а мы его нашли в центральном районе. Грабил квартиру.
– Об этом я ничего не знаю.
– С ним был человек. Мы предполагаем, Дюн Нордон. Вы не поможете нам его опознать?
Алик подал ей карточку.
– Конечно.
Она взглянула на застывшее бескровное лицо Дюна и завопила. Выбежала из гостиной. Алик с Саловицем понимающе переглянулись, услышав саундтрек обильной рвоты.
Через пару минут Адреа вернулась, старательно запахивая халатик, совершенно не приспособленный для этого действия.
– Сукин вы сын!
– Да, мэм. В той квартире столкнулись две банды и порвали друг друга, как акулы под ЛСД. Вашему Периджину еще повезло: попросту пристрелили. Дюну не так посчастливилось.
Девушка зажала рот ладонью, а из глаз хлынули слезы.
– Они убрали двоих из второй банды, – безжалостно продолжал Алик, – но одному удалось уйти. Не догадываетесь, кого мог использовать Райнер для подобной работы?
– Я ничего не знаю.
– Думаете, Джавид-Ли вам друг? Что, он о вас позаботится? В данный момент у него одна забота: прикрыть собственную задницу. И скажите мне, что будет, если мы захватим вас в Двадцатый участок и задержим на пару дней? Я имею право задержать свидетеля без предъявления обвинений. Так что ни «правила Миранды», ни адвоката в первые двадцать четыре часа.
– Я ни в чем не виновата! – возмутилась Адреа, снова упав на кушетку.
– Это надо будет проверить. Да и не в том дело, ведь Джавид-Ли непременно заинтересуется, что вы наговорили за те два дня, пока вам не предоставили адвоката. Очень заинтересуется. Вы будете твердить: «Ничего», но поверит ли он вам, как думаете?
Теперь она зарыдала, уставившись на Алика с ненавистью, которой хватило бы на полк куклуксклановцев.
– Ублюдок. Рак тебе на яйца и метастаз в позвоночник!
– Непременно, милочка. А с другой стороны, мы ведь просто пришли сюда известить вас о смерти Периджина, согласно правилам муниципалитета. Провели здесь несколько минут и удалились, когда стало ясно, что из тебя словечка не выжмешь. Как по-твоему: так лучше будет?
– Чего вы хотите?
– Хочу знать, что за хрень творится.
– Периджин мало рассказывает. Я и услышала обо всем только после пожара.
– Какого пожара.
– В «Фиолетовом смещении». Это одно из заведений Джавида-Ли.
– Вы там работали? – спросил Саловиц.
– Больше не работаю, – обиженно буркнула она. – И там я никогда не танцевала: низкопробное заведение, понимаете? Но я знакома с парой девушек, которые и до него докатились.
– Когда случился пожар? – подал голос Алик.
– Пару дней назад. Загорелось на кухне. Якобы случайно, но все знали – поджог. Пери сказал: Джавид-Ли точно знал, что это по приказу Райнера, в порядке порки для Рика. И тогда Джавид велел Пери заняться Фарронами, чтобы сквитаться с Райнером, понимаете? Он не мог себе позволить проявить слабость – после того как получил два удара. Спустишь такое, решат, что ты ослабел, и не успеешь оглянуться, как тебя нет. Он должен был сделать заявление, и очень громкое.
